Прозвища князей средневековой Руси

Многие князья средневековой Руси в историографии и, как следствие, в новейшем историческом сознании наделены различными прозвищами и неотделимы от этих именований^[1]. Прозвища князей создавались обычно позднее их жизни^[1][2], некоторые имели книжное происхождение^[3]. Бо́льшая часть этих прозвищ возникла ещё в средневековую эпоху^[4].

В русской историографической традиции известно два случая, когда была предпринята попытка создать целую систему прозвищ правителей страны: в начале XV века — автором внелетописной статьи «А се князи русьстии», и в конце XVIII века литератором Тимофеем Мальгиным. Вторая попытка не повлияла на последующую практику^[5].

Прозвищ только князей, деятельность которых относится ко времени ранее XV века, в историографии упоминается более четырёх десятков^[6]. К числу наиболее расхожих и в современном сознании соединённых с именами прозвищ принадлежат Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Мстислав Удалой, Александр Невский, Иван Калита, Дмитрий Донской^[1].

Случаи именования князей по месту княжения (галицкий, тверской, черниговский и др.) представляют собой другое явление, чем прозвища^[7].

Княжеские прозвища фиксируются в исторических источниках с разного времени, за небольшим исключением — относящихся к более позднему времени, чем период, в который действовали эти князья, в связи с чем делается вывод, что прозвища давались князьям позднее их жизни^[1]. Только некоторые эти прозвища были даны современниками (Мономах, Боголюбский)^[8]. В источниках домонгольского периода прозвища читаются очень редко. Определённо можно утверждать о существовании прижизненных прозвищ Чермный у Всеволода Святославича Черниговского и Немой (Немый) у Мстислава Ярославича Луцкого. Предположительно, довольно рано появились прозвища Вещий у Олега и Окаянный у Святополка^[9].

С XIV века прозвища князей встречаются чаще (Калита, Коротопол, Кропива, Ноготь). Особое распространение получают с XV века. Появляется тенденция давать прозвища также князьям прошлого, что читается в дополнительных статьях Новгородской первой летописи младшего извода середины XV века. Развитие эта практика получает в родословных книгах XVI века^[9].

Ранним источником, где упомянуты княжеские прозвища (созданные книжниками, а не данные современниками) является внелетописная статья «А се князи русьстии»: Юрий Долгорукий, Всеволод Большое Гнездо, Александр Невский, Даниил Московский и Иван Калита. Эта статья присутствует в ряде летописей и рукописных сборников XV—XVII веков, наиболее ранний из которых — Комиссионный список Новгородской первой летописи младшего извода середины XV века^[10].

Прозвище Ярослава Владимировича Мудрый связано с высказыванием историка Н. М. Карамзина: «Ярослав заслужил в летописях имя Государя мудрого», которое он сделал с опорой на летописные источники, содержащие определения (не прозвища) этого князя церк.-слав. премудрыи и богомудрыи (по этой причине А. А. Горский отмечает, что высказывание Карамзина не соответствует действительности). Словосочетание Ярослав Мудрый закрепилось в историографии позднее, с конца XIX — начала XX веков^[11]. Ошибочное прозвище Мстислава Мстиславича (ум. 1228) Удалой вошло в историографию начиная с историка С. М. Соловьёва, который опирался на посмертную характеристику князя церк.-слав. ѹдатныи в Галицко-Волынской летописи. В действительности «удатный» означает «удачливый»^[12].

Повествование и, соответственно, история русской государственности в статье «А се князи рустии» начинается с основания Владимиром Мономахом города Владимира-на-Клязьме, киевский период истории отсутствует. В перечне русских князей только креститель Руси князь Владимир Святославич назван Великим, остальные киевские князья остались без прозвищ. Эта особенность почти без изменений сохранилась до настоящего времени, только в XIX веке князь Ярослав Владимирович в историографии начал именоваться Мудрым. Автор статьи «А се князи рустии» решал важную для своего времени идеологическую и историософскую задачу по утверждению династии московских князей^[13]. В историографии XV—XVIII веков прослеживается продолжение этой традиции — прозвищами были наделены преемники Ивана Калиты Симеон Гордый в XVI веке, Иван Красный в XVIII веке, Дмитрий Донской в XV — начале XVI века, Василий Тёмный в XVIII веке, Иван Грозный в XVI веке^[14].

Княжеские прозвища, которые были даны древнерусскими книжниками, присвоены князьям, прямо или косвенно связанным с Московским княжеством. Первым в этом ряду стоит Юрий Долгорукий, затем следуют Всеволод Большое Гнездо, Александр Невский, Даниил Московский, Иван Калита, Симеон Гордый, Дмитрий Донской, Василий Тёмный. Грозным в исторической литературе XVI—XVII века именовались как Иван III, так и Иван IV^[14].

В других европейских странах прозвища правителей чаще всего возникали не стихийно, а изобретались, причём в форме определённого комплекса, в соответствии с создаваемой историографической концепцией. Подобное творчество имело место и в русской историографической традиции XVIII века. В конце этого столетия литератором и общественным деятелем Тимофеем Мальгиным было составлено пособие по русской истории «Зерцало российских государей» (было выпущено три издания и готовилось четвёртое), в котором автор перечислил и дал краткие характеристики всем правителям России, от Рюрика до Екатерины II. В первом издании книги (1789) Мальгиным были предложены новые прозвища трёх правителей: Василий Тёмный — как Тёмный, так и Слепой, а Иван III — Угрюмый, или Важный. Во втором издании автор предложил прозвища для всех правителей России. Большинство из них в историографии появились впервые. Так, предлагались следующие именования: Рюрик — Родообновительный, Олег — Премудрый, Игорь — Отважный, Святослав Игоревич — Храбрый, Ярослав Владимирович — Славный, Всеволод Ярославич — Тихий, Михалко Юрьевич — Любомудрый, Всеволод III — Благосердый, Юрий Всеволодович — Святой, Ярослав Всеволодович — Храбрый, Даниил Александрович — Мирный, Юрий Данилович — Упругий, Иван Иванович (отец Дмитрия Донского) — Красный (это прозвище читается уже у В. Н. Татищева), или Молодой, Василий Дмитриевич — Великодушный, Иван III — Важный, или Великий, Василий III — Храбрый, царь Фёдор Иванович — Мягкосердый, царь Василий Шуйский — Злополучный, царь Алексей Михайлович — Остроумный и др. В третьем издании: Игорь Рюрикович — Дерзосердый, Ярослав Всеволодович — Благодушный, Иван III — Скопитель или Великий и др. Придуманные Мальгиным прозвища к настоящему времени почти забыты, что свидетельствует о нежизнеспособности произвольных наименований для исторических героев^[15].

В разное время предлагались различные толкования прозвищ. Позднейшие толкования могут затруднять понимание смысла, который вкладывался в прозвище его создателем^[8].

В историографии в качестве прозвищ часто воспринимали определения, которые, вероятно, не были распространёнными (Красный, Буй-тур, Гориславич, Осмомысл в Слове о полку Игореве)^[9].

• Мальгин Т. С. Зерцало российских государей с 862 по 1789 год : Изображающее их родословие, союзы, потомство, время рождения, царствования, кончины и вкратце деянии с достопамятными происшествиями / Сочинил из повествований достоверных российских писателей в удовольствие любящих отечественную историю, в пользу же и ради удобнейшаго руководству к познанию оной юношеству Тимофей Мальгин, коллежский ассессор. — Санктпетербург : При Императорской Академии наук, 1789. — [6], 101, [2] с.
• Горский А. А. Русское средневековье: мифы и историческая действительность. — М., 2010. — С. 128—134.
  • Горский А. А. Средневековая Русь: о чем говорят источники. — М., 2016. — С. 112—117.
• Горский А. А. О времени появления прозвищ у князей русского Средневековья // Средневековая Русь / Российская академия наук, Институт российской истории, Институт всеобщей истории; [Редкол.: д.и.н. А. А. Горский (отв. ред.) и др.]. — М.: Индрик, 2020. — Вып. 14. — С. 7—26. — ISBN 978-5-91674-581-8.
• Сиренов А. В. Прозвища древнерусских князей // Петербургский исторический журнал. — 2017. — № 2. — С. 184—193.
• Ищенко А. С. К вопросу о происхождении прозвищ древнерусских князей // Палеороссия: Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. — 2019. — № 1 (11). — С. 57—73. — doi:10.24411/2618-9674-2019-10004.