Даргинцы аборигенны на своей традиционной территории проживания[1][2]. АкадемикВ. П. Алексеев писал, что антропологические данные позволяют утверждать, что предки аварцев, андо-цунтинских народов, лакцев и собственно даргинцев были древнейшим населением Горного Дагестана, которые, по-видимому, первыми освоили эту область[3]. Археологические памятники показывают, что современная территория расселения даргинцев была освоена ещё в каменный век[4][5][6][7]. Как утверждали ещё дореволюционные исследователи, предки даргинцев населяли не только средний, но и равнинный Дагестан[8]. Даргинцы сформировались как отдельный народ в 1-м тысячелетии до нашей эры в приморской и предгорной зонах от Махачкалы до Дербента и в горной части, где они и расселены в настоящее время[2].
Профессор Юшков в результате исследований по древней и средневековой истории Дагестана писал[9]:
территория по прибрежью и внутрь страны, примерно до современного Буйнакска занималась даргинцами
Аналогичного мнения придерживалась и этнограф Сакинат Гаджиева, писавшая о даргинском субстрате в речи южных кумыков, основываясь на том, что до сих пор на данной территории многие местности, лесные участки и родники носят даргинские названия, и на том, что в речи южных кумыков встречается много даргинских слов[10][11]. Однако лингвист Джангиши Хангишиев отмечает, что это скорее суперстратное, а не субстратное явление[12]. Филолог Калсын Кадыраджиев так же склоняется, что это не субстрат, а заимствования[13]. Согласно одной из версий, старое название Буйнакска «Темир-Хан-Шура» происходит от даргинского языка, куда слово шура пришло от булгар. Вероятнее, по мнению лингвиста Н. С. Джидалаева, что такое название оставили непосредственно сами булгары[14].
Со II—I века до н. э. и до V века н. э. на территории современного Азербайджана и южного Дагестана существовало античное государство Кавказская Албания, куда в определённый период входили и земли даргинцев[15]. Это государство представляло собой племенной союз 26 разноязычных племён и народностей, среди которых были предки даргинцев[16][2]. Имеются находки, которые указывают на то, что даргинцы использовали албанское (агванское) письмо[17][18]. Так, например, таблички с албанской письменностью нашли в даргинских селениях Карлабко[19], Верхнее Лабкомахи, Нижнее Лабкомахи, Пиляки[17], Дубримахи[20]. Табличка из с. Верхнее Лабкомахи большинством
специалистов была квалифицирована как очевидная подделка.[21].
В 80-е годы IV века на территорию Приморского Дагестана вторглись гунны. Сфера их влияния доходила до Дербента[22]. Даргинцы были включены в состав гуннской конфедерации племён[2]. В середине V века союз гуннских племён распался. Согласно С. Г. Кляшторному, местным городским и сельским населением на территории, где располагалось царство гуннов[23], были ираноязычные племена[24].
В «Дербент-наме», перечисляя дагестанские народы в период начала VI века, автор пишет, что «здесь же было племя Туман, распространенное от города Ихрана до Гумри и называемое теперь Тау-Лезги, которых столица называется Акуша»[25]. Исходя из этого, некоторые исследователи полагают, что в VI веке часть даргинцев, лакцы и некоторая часть аварцев составляли одно политическое образование[26].
В 643 году арабы подошли к Дербенту. Местный гарнизон без боя сдал город. Он стал опорой в арабских походах, туда прибывали всё большие силы. Антиарабским силам в виде хазар и местных народов удалось их сдержать и не дать закрепить свою власть на Северо-Восточном Кавказе. В 656 году борьба за власть между родом Омейядов и сторонниками Али охватывает весь Халифат и перерастает в гражданскую войну. Войска арабов спешат принять в ней участие, бросая недавно завоёванные земли. Это приводит к отделению Закавказья и Дербента от Халифата.
Территория Халифата в 750 году
В 722 году правителем Армении был назначен Джаррах ибн Абдуллах ал-Хакими, начавший энергичную борьбу с хазарами. Обманув противника, он прошёл через Дербент и обрушился на дагестанские земли. После длительной войны с арабами в VIII веке Кайтаг был исламизирован, после чего кайтагцы начали вести газийные войны против соседних языческих племён[30]. Но с горными даргинцами, жителями христианского Шандана, все было куда сложнее: арабские источники говорят, что «среди племён неверных в пограничной области (сагр) ал-Баба злейшим [врагом] мусульман был народ Шандана»[10][31].
В 886 году правитель Дербента Мухаммад ибн Хашим «напал на территорию Шандана и покорил принадлежащие к ней населённые пункты Д.нк.с.(Дибгаши) и Ш.л.шли (Чишили)»[32].
В 909 году правитель ШирванаАли ибн Хасам вместе с эмиром Дербента Мухаммадом ибн Хашимом, потерпел поражение в сражении с народом Шандана. Правители Ширвана и Дербента вместе с 10 тысячной армией были взяты в плен, их поделили между людьми Шандана, Сарира и хазарами[31].
В 938 году правитель Дербента Абд ал-Малик ибн Сурака послал на Шандан своего помощника Абу-ал-Фавариса с конным отрядом из дербентцев и хайдакцев, после чего тот завладел селом Дибгаши[32].
В 1037 году шанданцы совершили поход в Дербент. Они подошли к воротам города и пограничной области. Но поход был неудачным. «Некоторые из них были взяты в плен, другие убиты», хотя и среди их противников были также потери.
В 1040 году был совершён новый поход против Шандана. Это последнее сохранившееся упоминание в источниках о государстве Шандан[10].
Из-за разрушения городов и постоянной смены тюркоязычных племён в Приморском Дагестане большинство равнинных даргинцев переселились к соплеменникам в предгорье и горный Дагестан. Сохранилось много преданий, в которых даргинцы переселялись, уходя от завоевателей, к единоплеменным своим народам (даргинцам), жившим в неравнинном Дагестане. В частности сохранилось предание о переселении предков села Урахи[10].
Ислам в ходе арабской экспансии не полностью утвердился в даргинском обществе, часть обществ продолжили исповедовать христианство или иудаизм.
Остатки оборонительных сооружений периода монгольского периода на одной из гапшиминских гор свидетельствуют, что даргинцам непосредственно пришлось воевать с татаро-монголами. Первым населённым пунктом на их пути являлась Гапшима, где на высокой горе была построена крепость.
«… татары вступили в области, в которых много народностей: аланов, лакзов и несколько тюркских племен; ограбили и убили много лакзов-мусульман и неверующих, и произвели резню среди встретивших их враждебно жителей тех стран…»[33].
Слово «лакзы» в то время было собирательным названием всех дагестанцев[34]. К сороковым годам XIII века монголы силой подчинили многие земли Кавказа. Ряд местных правителей вынужден были признать власть монголов. Несмотря на насилие и жестокость, чинимые монголами, горцы не были покорены ими. Современник Гильом де Рубрук, посол Людовика IX осенью 1254 года, идя от Алании к Дербенту, писал:
«… между морем [Каспийским] и горами живут некие сарацины (мусульмане), по имени лесги-горцы, которые не покорены татарами»[35].
Под лесги-горцами, жившими севернее Дербента и исповедующими ислам, вероятнее всего, были даргинцы Кайтага и Каба-Дарго[36]. Далее он пишет, что эти горцы доставляют монголам много хлопот, и им «… надлежало дать нам (конвой)… 20 человек, чтобы проводить нас за Железные Ворота (Дербент)».
О том, что монголам в горах не получилось утвердить свою власть также свидетельствует Плано Карпини. Перечисляя земли, покорённые татаро-монголами, он указывал только «Комук», под чем подразумевается равнинный Дагестан[37].
По выводам профессора Магомедова, горные общины, выдержав вторжения завоевателей в 1222 и затем в 1240 годах, проводя непрерывные военные вылазки на равнину в 50-х годах, перешли к «самоизоляции», приняв во внутренние районы массу беженцев и плотно перекрыв проходы по долинам рек[38]. В начале 14-го века часть даргинских обществ совместно с аварскими решаются восстать против казикумухских шамхалов, под влиянием которых прежде они находились[2].
В феврале 1395 года Тамерлан вторгается на территорию Кайтагского уцмийства. Уцмий находился в союзнических отношениях с Тохтамышем — врагом Тамерлана — и выступил с кайтагским войском против Тамерлана. Этого было достаточно, чтобы Тамерлан отдал приказ о полном его истреблении. Придворные историки Тамерлана Шами и Язди свидетельствуют, что приказ был исполнен буквально: «Он так напал на их стороны и края, что из множества не спаслись даже немногие и из тысячи один; все те области он разграбил … и деревни их сожгли»[39]. Из-за оказанного сопротивления на всей территории Кайтага, доступной завоевателям, были уничтожены селения, жители, буквально все живое. Тохтамыш, который был по дороге в Дагестан, услышав о разорении Кайтага, отступил. Тимур начал преследовать Тохтамыша, но по пути разорил равнинные территории Кайтага. Некоторые кайтагцы участвовали в битве при Акуша против войск Тамерлана, в которой объединённые силы дагестанцев были разбиты.
Разорив земли Чечни и Ингушетии, Тамерлан обрушил свой удар на Терско-Сулакскую равнину, Салатавию, Анди и Низовья Андийского Койсу, на бассейн Шура-Озени и затем, оставив обоз в Тарки, двинулся даргинские замли в с. Ушкуджа (Усиша—Ускиша). Тамерлан прикрывал свою захватническую политику лозунгом священной войны. Для Тимура религия была орудием для достижения политических целей, чем причиной, определявшей его поступок[40].
Окружив селение Ушкуджа, Тимур ожидал войска с награбленным. На помощь осаждённому населению Ушкудже пришли «ШаукалКазикумухский и Аухарский с 3000 чел.», которые раньше «каждый год и месяц сражались с неверными» и теперь «изменив свой обычай... поднялись на помощь неверным и проявили обратное тому». Узнав об этом, Тимур напал и разгромил их. Шамхал был убит, оставшиеся в живых были приведены к Тимуру, который опросил их, «Прежде вы, приверженцы ислама, всегда воевали с неверными, что стало теперь, что вы отступив от этого, шли к ним на помощь». Они раскаялись в своём поступке, после чего были прощены и отпущены домой. Тимур вернулся в лагерь. Войско к его приходу «уже взяли Ушкудже, всех тех неверных убили... из убитых сделали холмы и опустошили всю их область»[41].
Другие верхнедаргинцы также оказали жестокое сопротивление, из-за чего было разорено много даргинских сёл, которые исповедовали христианство или иудаизм — Муги, Мулебки, Герга, Мекеги, поселения между Мулебки и Мекеги и другие, оттуда завоеватели двинулись в Зирихгеран и Кайтаг[10]. В сообщениях историографов Тамерлана не говорится об определённом маршруте прихода завоевателей в Зирихгеран и Кайтаг. Профессор Расул Магомедов, на основе анализа историко-фольклорных сведений, писал, что войска Тамерлана после Ушкуджа пошли в Уркарах по дороге, идущей сюда через селение Гинта[42].
Основные письменные сведения о военных событиях 1395—1396 годов уцелели исключительно в «Зафар-наме» («Книга побед») двух придворных историографов Тимура, изображающих события как цепь сплошных побед и успехов Тамерлана. С другой стороны, местные предания, в отличие от «Зафар-наме», сообщают о ряде случаев успешного отпора Тамерлану. Наиболее ранняя запись предания о Тамерлане в Дагестане, зафиксированное И. Г. Гербером в 1728 году, также свидетельствует, что после успехов в приморских районах он «… с немалым числом войска в самую средину Дагестана вошёл. Дагестанцы, прадеды их, в скорости заложили все дороги и проходы, собрались и напали на него, и войско его все побили, что малое число из оных спаслося, между которыми Темир Аксак сам был …»[43].
Отмечается также письменное свидетельство современника этих событий — Иоанна де Галонифонтибуса. Это французский католик, представитель папы, жил в эти годы в Нахичевани и собирал военно-политические сведения для римской Курии, которые легли в основу его работы «Книга познания мира» (1404 г.). В ней он рассматривал Дагестан как единую замкнутую горную страну и население её собирательно именовал «Лагзи». Так, он писал о них следующее: «Люди очень быстрые (подвижные), они прекрасные стрелки из лука. Тимур Ленк сделал попытку проникнуть в горы, то есть в их земли, со ста тысячами людей. Но они вышли лесистыми проходами прямо навстречу его армии и причинили ей большие потери, поэтому Тимур Ленк дал приказ отступить. И когда этому властелину захотелось пройти железные Ворота, он понял, что должен сначала завладеть этой землёй мирным путём — таким образом, он сможет входить в Великую Татарию»[44].
Во второй половине XV века в Дагестан вторгся Шейх Гейдар, он грабил жителей Кайтага. Вскоре вспыхнуло восстание, даргинским ополчением руководил Хула-Мухаммад Баршамайский. Под его руководством ополченцы разбили Шейха Гейдара[45].
В 1549 году население Кайтага, Ширвана, Дербента подняло восстание, возглавляемое Бурхан-мирзой и Кайтагским уцмием Халил-беком. Они расправились с наместником шаха и отказались подчиниться кызылбашам. Для усмирения повстанцев шах направил значительные силы. В битве при Кулгане объединённые силы повстанцев Ширвана и Дагестана одержали над войсками шаха победу. Но затем под натиском численно превосходящих сил завоевателей были вынуждены отступить в горы Дагестана. Однако в 1549 году в связи с уходом основных сил кызылбашей на войну с османами жители Кайтага вступили в Ширван и расправились с шахским ставленником[46].
Во время своих завоеваний иранский шах Мухаммад Худабенде направился в сторону Дагестана, где поставил правителем над всеми шамхала. Большинство местных феодалов с этим согласились. Шах сказал в своем послании:
«Я сделал шамхала [главным] раисом над вами, следуйте за ним и повинуйтесь ему. Я буду отправлять вам ежегодно [часть] от хараджа и дары — столько, чтобы вам [ни в чём] не нуждаться».
Правителем Кайтага в то время был уцмий Султан-Ахмад. Многие жители Дагестана были недовольны ставленником шаха и отдали предпочтение уцмию и поддержали его. Благодаря поддержке, уцмий собрал войско и вступил в войну с рафидитами со словами: «Мой долг — освободить своих братьев-мусульман от рафизитов».
В ходе военных походов дагестанцы под предводительством уцмия полностью освободили от рафидитов мусульманские области — Куба, Мускур, Шеки, Кабала и весь Ширван. Далее он обосновался в городе Мада. Он сражался против рафидитов, захватил много их земель так, что правители Ирана заключили с ним соглашение платить ему ежегодно сто тысяч динаров в качестве хараджа (налога) с условием, чтобы дагестанцы не преступили реку Куру. Султан-Ахмад согласился[47].
В начале 17 века в Дагестан несколько раз были совершенны походы войск персидского шаха Аббаса I. Ведя войну с Турцией, он пытался привлечь дагестанских владетелей на свою сторону. Для этого он поощрял их пожалованиями из казны и дарственными грамотами. Вместе с тем, в целях полного подчинения дагестанских народов шах Аббас начал укреплять дербентскую крепость и проводить укреплённую линию по границам расселения дагестанских народов. Но народы Дагестана не хотели терять свою независимость и выступали против вмешательство шаха. Разнообразные налоги и повинности, наложенные на жителей, вызвали ряд восстаний. Вследствие шах Аббас I был вынужден посылать карательные отряды против горцев. Первая такая карательная экспедиция против даргинцев была совершенна ширванским наместником шаха Юсуп-ханом в Сюргу[46][48], о чём сохранилась запись в рукописи «Халл ал-Иджаз» Таджуддина Мухаммед ал-Керамани, переписанной в 1612 году кадием Акуша-Дарго Хаджи-Махмудом. В записи сказано:
«Переписал эту книгу Гаджи-Махмуд, сын Магомеда по прозвищу кадий ал (аср) (кадий эпохи) в 1021 г. во время борьбы шиитов (персов) и еретиков (хариджитов), и Юсуп-хана (правитель Шабрана), поставленный персидским шахом Аббасом I в 1609 г., с Дарго, Сирга и Атразом, и в итоге победило Дарго над Юсуп-ханом и злодеями, и из войско было убито 2000 вооруженных воинов»[49][50][51].
Также имеются предания, которые говорят о приходе войск шаха Аббаса I в селение Харбук. Согласно им, войска кызылбашей шаха пришли в Харбук, сражение с захватчиками продолжалось несколько дней. После ожесточённых боев кызылбашам удалось захватить оборонительную башню в местности «ЦIулла бяхI» («Склон башни»). Но захватчикам так и не удалось ворваться в село. Защитники села каждый дом превратили в крепость. Ночью они разбирали свои дома и сооружали крепостные стены. Войска кызылбашев несли огромные потери, поэтому отступили[52].
В работе «Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука» пишется следующее:
«…Тем временем шах Аббас I, добившись значительных успехов в войне с Портой, решил перейти к завоеванию Дагестана. С этой целью он вторгся в Дагестан. В 1611—1612 гг., пройдя Южный Дагестан, сефевиды выступили против жителей союза сельских обществ Акуша-Дарго, но встретили упорное сопротивление. Чуть ли не каждое селение им приходилось брать с боем. Особенно кровопролитными были многодневные бои у селений Урахи, Усиша и других. Таким образом, шахским войскам не удалось решить основной задачи. Более того, под напором горцев они вынуждены были отступить и отложить покорение даргинских обществ до лучших времен …»[46][53].
Шах Аббас I, разгневанный таким исходом экспедиции, отправил ещё один карательный отряд против даргинцев в 1612 году. В битве около села Усиша его войска победили. Как гласит надмогильная надпись в селение Шукты, со стороны даргинского ополчения потери составляли 4400 человек:
«Обладатель этой могилы Мухаммад б. Йусуф сын Умара из народа Дуд [?] да простит Аллах их и всех правоверных, вот дата: тысяча двадцать [лет] от хиджры пророка, да благославит его Аллах и приветствует! Умер этот муж в селении Усси-Ша, по тому что пришло войско Кызылбаша с Гирайем и убил Кызылбаш, четыре тысячи четыреста [человек] в один день. Разве этот мир и все, что в нём не тень… [которая] исчезает [днем]?»[54].
С 1734 года начались дагестанские походы Надир-шаха, в первом походе из-за разрозненности горских правителей удар пришлось держать одному Сурхай-хану Казикумухскому, из-за чего тот не смог отстоять свою столицу и отступил в Аварию. Во втором походе шаха 1735 года горцы Дагестана оказали упорное сопротивление, но все предводители сопротивления после войны с превосходящими в силах иранцами капитулировали, однако в 1737—1738 годах в Закавказье начало возрастать анти-шахское движение. В 1738 году в Джаре вспыхнуло восстание, подавлять восстание в Джаре был отправлен Ибрагим-хан, брат Надир-шаха, на помощь к восставшим джарцам, пришли отряды из Дагестана и Кубы, под руководством Ахмед-хана Кайтагского и других лидеров. Произошло сражение, в котором иранцы были разгромлены, а Ибрагим-хан был убит. В то время Надир-шах был в Индии, ему донесли об поражении его армии и убийстве брата. Он начал готовить крупный поход на Дагестан и Ширван[55]. В 1741 году в Дагестан вторгся Надир-шах, начался третий дагестанский поход Надир-шаха, самый крупный из всех, он пришёл в Дагестан с 100-тысячной армией (по другим данным, 150-тысячной) и начал войну с местными дагестанскими народами, планирую изгнать всех горцев в Перси. Ахмед-хан Кайтагский подозревал, что Надир-шах пойдёт на Кайтаг сразу с двух сторон. Для обороны с западного фланга были построены бастионы с артиллерией вокруг села Кубачи. Ахмед-хан, узнав о походе Люфт-Алихана на Кайтаг, решил заманивать его в глубь гор, не давая сразу крупного сражения. Между тем уцмий шёл на соединение с Ахмед-ханом Мехтулинским. Оперативная обстановка вынудила уцмия вернуться из Мехтулы и возглавить оборону хорошо подготовленного и укреплённого села Кубачи. Ахмед-хан с кубачинцами в течение трёх недель оказывал мощное сопротивление 24-тысячному войску Лютф-Алихана располагавшими 17-ю пушками[56]. Агент Петербурга в персидской ставке сообщал об уничтожении под Кубачами до 7-ми тысяч кызылбашей:
«при Кубачах прежнее войско азбеки (узбеки) и персияне, всего двенадцать тысяч. К оным прислал шах ещё войска авганцев и индийцев и азбеков двенадцать же тысяч. Со оными кубачинцы имеют частые бои, побито персиян тысяч с семь и ныне персицского войска при Кубачах стоит озмнадцать тысяч, а кубачинцев в осаде сидит тысяч с восемь».[57]
После капитуляции Сурхай-хана и взятия Гази-Кумуха уцмий остался один на один с огромной иранской армией. После 3-х недель обороны в Кубачах, Ахмед-хан принял приглашение Надир-шаха и прибыл на переговоры в Кумух, но с условием, что персидские войска покинут Кайтаг. Между тем, отправленные Надир-шахом войска своему союзнику, осажденному в Тарки, шамхалу Хасбулату под командованием Гайдар-хана, разбили отряды ополченцев, которыми руководил Ахмед-хан Мехтулинский, который действовал против иранцев, согласовывая свои действия с уцмием. Ахмед-хан Мехтулинский вынужден был отступить в Цудахар, шамхал Хасбулат захватил Дженгутай, таким образом Люфт-Алихан и Гайдар-Хан получили доступ к Аймакинскому ущелью. И вместе с иранскими войсками вторглись в Акуша-Дарго, акушинское ополчение оказало жесточайшее сопротивление. Ожесточенные бои произошли в селах: Акуша, Усиша, Мекеги, Уллуая, Урахи, Нижнее Мулебки, Викри и других[59]. После капитуляции виднейших анти-иранских деятелей Сурхая и Ахмед-хана (хотя они участвовали, тайно согласовывая свои действия с сыновьями Сурхай-хана и Ахмед-ханом Мехтулинским, которые возглавили вооруженное сопротивление дагестанцев) из Гази-Кумуха Надир-шах решил пойти на Аварию в область Андалал, а также в область Сирха, куда стекались все горцы Дагестана, которые хотели сражаться с Надир-шахом. В том же 1741 году произошло знаменитое Андалальское сражение, где объединённые дагестанцы разбили персидские войска, заставив тех бежать[56][60].
Военный историк более поздних времен Василий Потто подмечал:
«В истории Дагестана был момент, когда свободе горских народов грозила опасность: великий завоеватель Надир-шах стоял перед ними. Тогда, в кровавой битве под Иран-Хараба, что значит «Гибель Персии», акушинский народ нанес ему страшное поражение. Бегство персов было так поспешно, что шах потерял на поле сражения корону и драгоценное седло. Эти единственные в мире трофеи ныне, к сожалению, кажется, совершенно утеряны; но они долго переходили в Дагестане из рук в руки до последнего имама Чечни и Дагестана, Шамиля, утратившего их только на Гунибе. Акушинцы после этой блестящей победы слыли в горах непобедимыми и, как сильнейший народ, привыкли с давних пор вмешиваться в посторонние распри и играть в событиях первенствующую роль»[61].
Сразу после Андалальской битвы, произошло сражение в Аймакинском ущелье, где Ахмед-хан Мехтулинский разгромил 24 тысячное войско иранцев[62]. Также произошло сражение в тантинском перевале, где была разбита армия иранцев. Второе сражение, одно из самых масштабных по потерям для иранцев за всю кампанию 1741 года, произошло в Кайтаге, в местности Капкай, где кайтагцами под руководством уцмия Ахмед-хана и Ахмед-хана Мехтулинского было разбито 30-тысячное войско, также среди убитых был найден труп Люфт-Алихана[60].
Также жесточайшее сражение произошло у селения Нахки, нахкинцы держали оборону 15 (по другим данным — 10) дней, село было полностью разорено[63].
Надир-шах в октябре 1741 года совершил карательную экспедицию в Кайтаг, но успеха не имел. Такие же походы были предприняты и в другие области Дагестана, которые вызвали у горцев большее стремление к войне против Надир-шаха. В конце 1741 — начале 1742 года у шаха, по сообщению И. Калушкина «с лезгинцами (дагестанцами) развязалось тяжелое дело от которого Персия стонать не перестает».
Дагестанцы стали переходить к действиям. Весной 1742 года уцмий Ахмед-хан активизировал военные действия против шаха. Как сообщили в марте прибывшие из Кизляра в Дербент А. Килякаев, Б. Чимаматов и Ч. Абакаров:
«акушинцев, тавлинцев и кумыков собралось под командой уцмия тысяч семь к тому день ото дня горские тавлинцы на помощь ему идут и хотят с шахом поступать войною».
В конце марта с большим количеством войск Надир-шах попытался привести в покорность уцмия и его сторонников, но был отбит со значительными потерями. В письме от 22 апреля 1742 года российский резидент при Надир-шахе В. Братищев язвительно сообщал:
«его величество (Надир-шах) ныне в отгоне скота у дагестанцев упражняться начал, неожиданным набегом отбил у акушинцев 300 коров и овец. Завоеватель Индии, Хивы, Бухары и Афганистана, шах Ирана после голодной зимы доволен и этой победой…»[60].
В 1742 году, Надир-шах предпринял очередной поход в Кайтаг для овладения крепостью Кала-Корейш, чтобы в дальнейшем оттуда выдвинуться в Аварию. Как пишет иранский историк А. Т. Сардавар, «выделив для взятия этой крепости 22-тысячное войско шах надеялся на легкую победу».
В конце 1742 года Надир-шах также предпринял ряд походов в Кайтаг, Табасаран, даргинские и аварские общества, но снова понёс значительные потери и вынужден был отступить в свой лагерь у Дербента[60].
В конце концов, потерпев полный крах в военных операциях, учитывая крайне тяжёлое положение войск, которые были полностью деморализованы, антииранское восстание в Ширване, а также возмущения в самом Иране, и убедившись в том, что продолжение войны в Дагестане не принесёт ничего полезного, Надир-шах в январе 1743 года принял решение вывести основную часть своего войска из Дагестана, оставив лишь гарнизон в Дербенте. Однако горцы, недовольные размещением иранского гарнизона, продолжали волнения, нанося персам одно поражение за другим. В 1745 году дагестанские повстанцы подступили к Дербенту и разбили иранское войско Гани-хана, и вынудили его бежать из Дагестана[65]. В 1747 году иранский гарнизон был полностью вытеснен с Дербента уцмием.
«Кара кайтахский уцмий Амир-Гамза … собрав до трех тысяч конницы, прошел через Дербент, Кубинский уезд, Ширван, двинулся на город Ардебиль … велел разграбить…, а потом с имуществом и обильной провизией повернули оттуда на Гянджу. Точно так же, разграбив город Гянджу и перебив там людей, оказавших сопротивление, он отправился в Нухинский уезд, а оттуда, прибыв по Ахтынской дороге, прошел через Кюринский округ в Табасаран и вернулся в свое владение»[68].
В начале XIX века политическая ситуация в Дагестане и на Кавказе в целом оставалась противоречивой и весьма напряженной и постепенно менялась в пользу России. В этот период Российская империя перешла к активной фазе своей кавказской политики, направленной на систематическое расширение своего политического влияния на горские феодальные владения и союзы сельских общин. В 1801 году после смерти грузинского царя Георгия Картли-Кахетинское царство было присоединено к России. Таким образом, Дагестан оказался охваченным полукругом с запада российскими владениями, что, конечно, не могло не отразиться и на внутриполитических событиях в Дагестане. В 1804 году началась Русско-иранская война (1804—1813) и возможность иранского реванша снова разделила на два лагеря дагестанских владетелей. Россию поддержал шамхал ТарковскийМехти, Иран — Сурхай-хан IIКазикумухский, к которому присоединился Шейх Али-хан Дербентский. В русско-иранской войне Акуша на стороне Шейх-Али-хана выступала против России[69][70].
Акуша, как центр наиболее сильного союза вольных обществ верхнедаргинцев Акуша-Дарго, в которое входили Акушинское, Гапшиминское, Мекегинское, Усишинское, Мугинское, Бутринское, Цудахарское, Сюргинское, Кадарское, Губденское, Урахинское общества[71], стала приобретать большое значение в политической жизни Дагестана. Такое положение Акуша-Дарго давало основание многим авторам, и более поздней эпохи утверждать, что в прошлом Акуша являлась одним из сильнейших владений имевших важное влияние на дела Дагестана. Акуша-Дарго располагалось в центральном Дагестане и отличалась многолюдством, превосходя по численности многие феодальные владения. Это обстоятельство позволяло им выставлять многочисленное по масштабам Дагестана войско от 15 до 25 тысяч человек и играть заметную роль в происходивших политических событиях. В связи с этим Акуше как политическому и экономическому центру крупного союза сельских общин отводилось особое место в политике России на Кавказе в начале XIX века[72][73].
Следует отметить, что 1809 год оказался наиболее трудным в ходе русско-иранской и русско-турецкой войн на Кавказе. В январе 1809 года Шейх-Али-хан с помощью 5-тысячного акушинского войска завладел Кубинским ханством, на 20 дней осадив русский батальон в Кубе[74]. Генерал-майору Гурьеву с русским войском и бакинским ополчением с трудом удалось вызволить Кубу и отогнать Шейх-Али-хана. Таким образом, Акуша весьма активно поддерживала основного противника России в Дагестане и Северном Азербайджане Шейх-Али-хана. В связи с этим российское командование на Кавказе выражало беспокойство, поскольку Акуша могла выставить значительную силу и заметно изменить ход происходящих военно-политических мер России в этом регионе. Так, в рапорте генерал-лейтенанта Репина от 13 мая 1809 года сообщалось:
«в первое минувшее беспокойствие в Кубе (прим. январь 1809 года) Ших-Али имел более военного народа из Акушинцев, коих ныне старается склонить на свою сторону, дабы ещё испытать свои силы против Кубы»[75].
Опасения насчёт акушинцев были вполне обоснованными, учитывая ещё то, что от шаха и турок шли письма и деньги. Фирман турецкого султана Махмуд-хана II получили многие дагестанские владетели, среди которых был и акушинский кадий[76].
Таким образом, Шейх-Али-хан в 1810 году с помощью горцев сумел завладеть на 4 месяца всей территорией Кубинского ханства. Но подошедший отряд полковника Лисаневича с конницей из Ширвана и Нухи разбил войска Шейх-Али-хана у села Чичи и преследовал его до аула Ерси, где он и был разбит вторично, после чего вместе с зятем Абдуллой-беком попросил убежища в селении Акуша. Акуша, приняв Шейх-Али-хана и оказывая ему военную помощь, фактически превратилась в центр неспокойствия в Дагестане и плацдарм дальнейшей политики Шейх-Али-хана, направленной как против России, так и её союзников в Дагестане[77][78].
Русские власти получали известие о готовящемся нападении акушинцев в союзе с антироссийски настроенными дагестанскими владетелями на Кайтаг, который в тяжелых для себя условиях оставался союзником России.
«Акушелинцы, Цудахарцы, Каракайтаки и Сурхай-хан, согласуясь, приготовили свои войска и намерены идти и разорить владения его, Уцмия, а потом других Табасаранцев, находящихся под покровительством России, наказав идти к Кубе или Дербенту»[79].
В это же время Сурхай-хан II готовил решительный удар на Кубу, надеясь привлечь на свою сторону даргинцев, обещая им за это деньги в большом количестве[80]. Так, дербентский комендант полковник Адриано сообщал:
«Акушинцы, Хасан-хан, сын умершего Али-султана Джангутайского, и Сурхай-хан учинили присягу вместе собрать войска и идти на Кубинскую провинцию»[79].
В то же время Шейх-Али-хану удалось склонить на свою сторону акушинского кадия Абу-Бекра и собрать «при его содействии и с помощью денег, присланных в то время Персией, народ из Акушинского, Цудахарского, Сюргинского и Табасаранского участков и далее селений Мехтулинских, причём также было выслано ему в помощь значительное войско, Кази-кумухским и Кюринским Сурхай-ханом II с сыном свои Нух-беком», общим числом до 8000 воинов[81].
Между тем, русским стало известно о наращивании сил Сурхая II и Шейх-Али-хана. Навстречу их предполагаемому удару двинулся из Кубы русский полк. Дойдя до Самура, ещё не встретив противника, полк остановился и начал просить подкрепления у гарнизона Дербента. Так они простояли несколько месяцев, безучастно наблюдая, как Сурхай и Шейх-Али-хан захватили Табасаран. Вскоре они захватили и Кубинское ханство. Русский отряд был разбит. Но подоспевший на помощь генерал Хатунцев с двумя батальонами пехоты и конным полком у селения Рустов разбил войска Шейх-Али-хана. Бой длился 4 часа, Шейх-Али-хан оставив на поле боя до тысячи убитых и 30 знамён, отступил. В этом сражении погиб и акушинский кадий Абу-Бекр[82][83].
Русско-иранская война, начавшаяся в 1804 году, закончилась подписанием мирного договора в местечке Гюлистан 12 октября 1813 года. По его условиям к России отходили Кубинское, Ширванское, Карабахское, Гяджинское ханства и весь Дагестан[84].
Почти одновременно с подписанием Гюлистанского договора определились контуры новых двух коалиций в Дагестане: Кайтаг, шамхальство, Кюре — с одной стороны; Авария, Мехтула, Казикумух, Ширван — с другой. Ко второй всё более склонялся акушинский союз. Вполне возможно, что этому способствовал Шейх-Али-хан, получивший убежище в Акуша, который периодически получал крупные суммы денег из Ирана, что давало ему возможность находить себе сторонников в Акуша-Дарго[85].
Тем временем обстановка в Дагестане начала быстро меняться. Основание ряда укреплений по левому берегу реки Сунжи и крепости Грозной в 1818 году обеспокоило не только чеченцев. Авария, Акуша, Мехтула, Кази-кумух, Табасаран составили союз и готовились действовать против России[86].
В 1818 году дагестанские владетели Аварии, Кайтага, Мехтулы, Казикумуха, к которым «пристала Табасарань», решили напасть на шамхальство Тарковское — основного союзника России в Дагестане. Шейх-Али-хан «при помощи персидского золота привлёк на сторону союза акушинского кадия и поднял воинственный, сильный и в высшей степени свободолюбивый народ акушинский»[86]. Ермолов — новый главнокомандующий войсками России на Кавказе — понял, что «решающее значение в этом движении будут иметь акушинцы». Поэтому он приказал генералу Пестелю выступить из Кубы через Дербент на реку Дарвах и наблюдать за Акушой и Каракайтагом. Но Пестель, не ограничившись своей наблюдательной ролью, занял селение Башлы, «чтобы наказать за принятие участия в возмущениях»[87]. Любопытны наставления Ермолова Пестелю: «Заставьте акушинский народ помышлять о собственной защите, и они оставят мысль о нападении на уцмия и шамхала…»[88].
Акушинцы, узнав о занятии русскими Башлы, двинулись к нему. К ним тут же присоединились Султан-Ахмед-хан Аварский, его брат Хасан-хан Мехтулинский, Шейх-Али-хан с зятем Абдуллой Ерсинским. Общее количество войск, по русским данным, достигло 20 тысяч человек[89]. После боя, продолжавшегося несколько дней, отряд Пестеля потерпел жестокое поражение и отступил в Дербент[90]. Весть о башлынском поражении вызвал настоящий всплеск борьбы. Слухи о поражении русских войск распространились по Дагестану и Восточному Закавказью, дойдя до Ирана[91]. Узнав о случившимся, Ермолов немедленно вступил в Приморский Дагестан. В пути Ермолов дает команду Пестелю выступить из Дербента и соединиться с ним. Узнав о выступлении Пестеля, коалиция дагестанских владетелей попыталась преградить ему путь, укрепив Хан-Мамед-калу. Но Пестель на этот раз выбил повстанцев из Хан-Мамед-калы, сжег её, а также села Дели-Чабан, Берекей, и Джими-кенд, в котором так же укрепились повстанцы, затем разорил и остатки селения Башлы[92].
Сам Ермолов двинулся на Мехтулу и 12 ноября 1818 году занял Параул. 14 ноября отряд Ермолова с боем захватил Нижний и Верхний Дженгутай. Акушинцы, а затем остальные горцы, не решившись напасть на русские войска, разошлись по домам. По сообщению официальных историографов, Ермолов был этому страшно рад: у него уже не хватало сил для продолжения боевых действий. «Смирение акушинцев» он считал очередной задачей иначе неизбежны волнения в среднем Дагестане и изоляция Дербента от Кавказской линии[93].
«Акушинцы есть первые, которые всегда подстрекали и возмущали Дагестан к мятежам, Второе место занимают Каракайдаки, бывшие в прежние времена славны своими разбоями на Каспийском море»[94].
В своем письме царю он просил выделить ему хотя бы три полка пехоты и две роты артиллерии, а ещё лучше довести численность русских войск на Кавказе хотя бы до трех дивизий[95]. Интересны наблюдения полковника Муравьева-Карского, который в то время руководил двумя батальонами в Тарки. Так, он писал, что акушинцы богаты, многочисленны и сильны в Дагестане:
«Общество сие, отличающееся от прочих образований своим мудрым правлением и силою, всегда имело большое влияние на все другие общества и владения Дагестана, так что оно даже имело у себя в залоге сыновей владельческих. Многочисленные войска акушинские считались непобедимыми до вторжения к ним Алексея Петровича»[96].
Тем временем волнения в горах продолжались. Зима 1818—1819 годов прошла в подготовке обеих сторон к войне. По сведениям русского командования, Султан-Ахмед, Сурхай II и Шейх-Али-хан (получивший от Ирана 4 тысячи туманов) решили оторвать шамхала от России. Если тот не согласится, то восстановить против него акушинцев[97]. Дагестанские владетели, за исключением союзников России, готовили новую акцию, распределив, кому и куда идти. Шамхал Тарковский и Аслан-хан Кюринский готовились к обороне. Русские поспешно воздвигали крепость Внезапную. Ермолов строил наступательные планы и требовал подкрепления. В рапорте царю он писал:
«Народ дагестанский акушинцы, о которых доносил я прежде, виною всех беспокойств, и так далеко простирается их дерзость, что если Вашего императорского величества не будет высокого соизволения на дополнение трех полков и двух рот легкой артиллерии, я должен непременно идти для наказания сего народа… иначе Кубинская богатейшая наша провинция может быть угрожаемая нападением и за её непоколебимость ответствовать не можно. Теперь уже нет у них сообщения верного (то есть надежного) Кавказской линии с Дербентом, пресеклась торговля»[93].
Тем временем Ермолов, поставив во главе экспедиционного отряда генерала Мадатова, начал борьбу с мятежниками. Мадатов усмирил Табасаран и расположился около Дербента. Отсюда он двинул войска на Кайтаг, правитель которого вел двойную политику. В результате сражения войска уцмия Адиль-хана и его союзников были разгромлены. Сам уцмий бежал в Акуша, где ему дали убежище[98]. После поражения уцмия Адиль-хана жители Каракайтага, Каба-Дарго и Теркеме присягнули на верность России[99]. Уцмийство указом Ермолова было упразднено, а управление временно поручено племяннику уцмия Амир-Гамзе, но без титула уцмия. Все случившееся обеспокоило и лидеров антироссийской коалиции, и акушинцев: под русский контроль попала вся полоса приморской равнины от Самура до Сулака. Теперь очередь была за Акуша-Дарго. Этот, по словам В. Потто:
«знаменитый в горах любовью к независимости и гордый воинственный духом народ»[100].
И предстояло теперь покорить Ермолову. К этому времени Акуша-Дарго стояло одно против России. Россия покорила все Каспийское побережье, из своих земель были изгнаны уцмий Кайтага, Гасан-хан Мехтулинский и Шейх-Али-хан и лишенный генеральского чина аварский хан[96].
В такой обстановке у дагестанских владетелей возникает идея объединения всех в один союз, чтобы противостоять проникновению Ермолова в горы. Во главе движения стали акушинцы и акушинская земля должна была сделаться ареною кровавого столкновения. Акушинский кадий принял на себя главное руководство, ему помогали аварский хан, уцмий, Сурхай-хан II и Шейх-Али-хан располагавший значительными суммами, которые получал из Персии[101].
Как пишет Б. Г. Алиев, целью дагестанских владетелей было, объединившись в союз, отстоять общую независимость, принудив войти в союз «отпавших», восстановить весь политический строй Дагестана в том виде, как он сложился в течение веков и существовал до появления России. Сначала предполагалось напасть на шамхала, чтобы заставить его отойти от русских, и одновременно атаковать Чирахский пост, чтобы отсечь дорогу в Кубу и разорить владения преданного России Аслан-хана Кюринского. При удачном решении этих планов возникала возможность предъявить русским условия мира и заставить их возвратить Дербент, Кубу, Кайтаг и Дженгутай[96].
Тем временем начал активно действовать враг шамхала Мехти Гасан-хан Мехтулинский: ему удалось занять Тарки и осадить шамхала в его укрепленной усадьбе. Последнего спасла только случайность: в дни осады Гасан-хан внезапно умер. Как только об этом стало известно, Ермолов с войсками (9 батальонов пехоты, 200 казаков и 400 всадников, 16 орудий) двинулся к Таркам и 14 ноября был уже там. Внезапные сильные снегопады задержали Ермолова в Тарках на недели. Это время он употребил для переброски отряда Мадатова в Губден, а акушинцам направил ультиматум. Ермолов требовал от них повторно присягнуть императору, прислать аманатов из лучших тухумов, изгнать из своих пределов всех ищущих убежища. Акушинцы ответили отказом. Отряд акушинцев двинулся к границам Тарковского шамхальства. Акушинцы могли преградить единственную дорогу, проходившую в этом месте. В такой обстановке Ермолов переговорами то льстя, то угрожая акушинцам, задерживал их движение, усыпляя их внимание и тем самым дал возможность отряду Мадатова занять выгодную позицию. В результате, дорога в Акуша была открыта[102]. Ермолов, отвлекая акушинских старейшин пустыми словами, занял села Губден, Кака-шуру, Дженгутай и Урму. 16 декабря он ввел свои главные силы в Урму. 19 декабря с рассветом начался бой под Левашами. Увидев, что их начинают обходить с правого фланга, акушинцы бросились защищать другие высоты на пути к Леваши. Мадатов открыл сильный ружейный и артиллерийский огонь. Воспользовавшись этим, Ермолов ринулся вперед. Пораженные перекрестным пушечным огнем с фронта и с тыла, акушинцы вынуждены были отступать. Овладев утесами, русские войска стали бить по отступающим акушинцам. Бой был стремительным и продолжался всего два часа. Все произошло так быстро, что акушинцы не успели развернуть против русских и четвёртой части своих сил. После боя Мадатов занял Леваши. Здесь стало известно, что акушинцам помогали койсубулинцы, казикумухцы со старшим сыном Сурхай-хана II и многие другие вольные общества Дагестана[103].
Переночевав в Леваши в ночь на 20 декабря 1819 года, отряд Ермолова двинулся дальше к Акуше. По пути в Акушу по приказанию Ермолова были разорены несколько сел[104]. Акушинцы были приведены к присяге, а старого кадия заменили новым, лояльным к российской власти[105].
Однако в последующие годы даргинцы активно поддерживали имама Гази-Мухаммада в годы его борьбы (1828—1832). Среди них широко распространились идеи мюридизма, сохранившие свои позиции и после поражения имама Шамиля. Некоторое время в Цудахаре жил Джамалуддин Казикумухский, один из основателей мюридизма.
«однако, не доверяя хану, в вероломстве которого успел теперь убедиться, переехал на житье в Цудахар. Сюда не простиралась власть Аслана, так как цудахарцы считались вольным народом, образуя из себя как бы род независимой республики. С прибытием Джемалэддина из Цудахара и возникла та священная для мусульман война (газават), что продолжалась почти непрерывно до 25 августа 1859 г».[106]
В 20-х годах XIX века Цудахар был одним из центров мюридизма. Далеко за пределами известен был крупный тарикатский шейх Ильяс Хаджи ал-Цудахари. В эти годы там проживал Джамалуддин, который бежал из Кумуха в Цудахар и проживал там до смерти Аслан-хана (1836). Гази-Мухаммад установил с ним дружбу и они оба разослали из Цудахара массу воззваний во все концы Дагестана, в которых Гази-Магомед именовал себя «мoxидин». Воззваниями этими имам получил большое влияние на умы горских народов. Аслан-кади Цудахарский, будучи близким другом Гази-Мухаммада и, как Шамиль, считавший себя его учеником, перешёл на сторону имама. Имам был уверен в преданности даргинцев, он подмечал следующее:
Большая часть населения даргинских обществ последовала за имамом, что означало признание главенства имама. Также даргинцы участвовали в отряде Гази-Мухаммада при нападении на крепость Внезапную[108].
В 1831 году Кайтаг чуть ли не поголовно вступил под знамена имама Гази-Мухаммада. За ним пошли каба-даргинцы, сюргинцы и часть акушинцев, Генерал-майор Каханов, получил сведение от дербентского коменданта, что кайтагцы приглашают вольную часть табасаранцев для нападения на наши сообщения между Дербентом и Тарки. Их деятельность совершенно прекратила сухопутное сообщение между Дербентом и крепостью Бурною[109].
Имам Шамиль. Предводитель освободительного движение горцев
Во времена борьбы имама Шамиля часть даргинцев также поддерживали его, а другая часть придерживалась нейтралитета. Но нейтралитета придерживались они не долго. В 1843 году большая часть даргинских обществ открыто перешли на сторону Шамиля. Влиятельные люди среди даргинских обществ, Магомед-кади Акушинский и Аслан-кади Цудахарский отправили письмо генералам Гурко и Клюки фон-Клюгенау с требованием вывести царские войска из Дагестана:
«Русский Государь не имеет намерение завладеть Дагестаном по бедности здешнего края и неимению пользоносной руды, между тем, по возникшим тогда между нашими князьями и жителями спора и неудовольствия, обиженная часть из них просила у русского Государя защиты, а потому войска русские пришли в Дагестан частями для подачи просителям помощи, и через сие были построены здесь укрепления, с обложением здешних обывателей повинностями, которые жители не в состоянии были отбывать и вынуждены были прибегнуть под защиту имама Шамиля с обещанием твердо придерживаться шариату магометанского закона и невозвратно удалиться от русской службы; а потому теперь народ Дагестана решительным образом приготовился действовать против русских, согласно повелению Аллаха. Наконец, теперь цель нашего желания состоит в том, чтобы вы оставили Дагестан и возвратились в Россию, иначе беспрестанно и упорно будем продолжать с вами войну до тех пор, пока будем живы»[110].
2 июня 1844 года несколько отрядов горцев под командованием Кебед Мухаммада, Мухаммад Кади Акушинского, Аслан Кади Цудахарского и других наибов заняли селение Кака-Шура, а на следующий день, оставив часть войск против аула Доргели, где располагался авангард Дагестанского отряда в составе 5 батальонов, 6 орудий и 4 сотен казаков, двинулись основной массой к аулу Гелли[110]. Во времена борьбы Шамиля многие даргинцы переселились в глубь имамата, в Ичкерию и Аварию, они основывали там села и кварталы, где занимались производством оружия, и борьбой против российской экспансии, например, село Ца-Ведено[111], село основанное даргинскими мухаджирами[112]. Даргинцы также изготавливали оружие для имамата и в Дагестане, например Харбук, как центр оружейного производства в период Кавказской войны, играл заметную роль в политической и хозяйственной жизни Дагестана. Письменные источники подтверждают, что харбукцы занимались производством оружия для Шамиля. Так, О. В. Маргграф называет Харбук главным центром производства огнестрельного оружия, а, когда в имамате было налажено производство пушек, то одним из ведущих специалистов оказался харбукец Какба-Магомед, а мастером по разработке железной руды дейбукец Омар. Ружья, произведенные в Харбуке, по оценке известного исследователя XIX века О. В. Магграфа:
«отличались большей прочностью, меткостью и силою боя, чем ружья, которыми тогда была вооружена русская армия»[58].
В имамате даргинским наибам были отданы в курирование, одни из самых стратегически важных участков в имамате, например Аслан-кади Цудахарский был наибом в шаройском участке, а Абакар-Хаджи Акушинский в гоцатлинском[113].
В феврале 1877 года в Дагестанской области объявлено военное положение: в аулах Ишкарты, Чирюрт, Ботлих, Гуниб, Хунзах, а также в даргинских аулах Хаджалмахи и Дешлагар организованы опорные пункты и военные укрепления; для обеспечения переброски боевых средств ассигновано 100 тысяч рублей; местным командам доставлены боевые запасы по 100 патронов на ружьё, для чего потребовалось около 500 тысяч патронов; артиллерийские орудия были обеспечены полуторным комплектом снарядов.
К сентябрю восстание из Чечни перешло на территорию Дагестана. 3 сентября направлены из Шуринскаго отряда ещё 9-я и 11-я роты Самурскаго полка в сел. Леваши, где, по соедиении с прежде высланными туда 13-й и 15 й ротами, должны были составить сводный батальон, под начальством подполковника Лавенецкого.[116]
9 сентября восстали аулы Куппа и Цудахар[116], а после них и остальной Даргинский округ.
11 сентября. Повстанцы потерпели поражение у аула Куппа. В ходе боя погиб Фатали-бек. Общие потери восставших составили 400 человек.
11 сентября. Бой повстанцев с русскими у аула Карамахи.
12 сентября. Подавление восстания в Даргинском округе. По приказу Меликова местные жители должны выставить тысячу ароб для перевозки провианта и снаряжения Дагестанского Нагорного отряда, организовать отряды милиции и выступить на Цудахар.
12 сентября. Восстание в ауле Маджалис. Русская администрация бежала в Кубу и Дербент.
13 сентября. В Южном Дагестане кайтагцы и табасараны разоряют «христианские хутора».
21 сентября. Бой отряда полковника Тер-Асатурова с повстанцами Мехти-бека при ауле Джемикент. Повстанцы оттеснены в горы[117].
4—5 октября. Отряд полковника Накашидзе нанёс поражение повстанцам у аула Кутиша, расстроив их планы по распространению восстания на Темир-Хан-Шуринский округ.
8 октября. Начало продвижения русских войск под командованием генерала от кавалерии Меликова для подавления восстания в Среднем Дагестане.
11 октября. Для выступления на аул Цудахар, в ауле Леваши сосредоточивается отряда генерала Петрова (9 батальонов пехоты, 16 орудий и 10 сотен кавалерии).
19—20 октября. Отряд генерал от кавалерии Меликова взял штурмом аул Цудахар после того, как было полностью разрушено артиллерией, при этом, по дагестанским источникам, погибло по 1,9 тысяч человек с каждой стороны. Руководившие обороной аула Ника-Кади Цудахарский и Абдул-Меджид Кумухский бежали в Согратль.
26 октября. Мехти-бек с 200 сподвижниками занимает разорённый аул Башлыкент и оттуда рассылает прокламации.
28 октября. Отряд Смекалова взял штурмом Башлыкент. Окончательный разгром сил Мехти-бека в Нижнем Кайтаге.
10 ноября. В Самурских лесах попадает в плен кайтагский уцмий Мехти-бек. Умер от ран в дербентском госпитале.
Развалины уничтоженного аула Цудахар после восстания10—30 ноября.Военно-полевые суды в Гудул-майдане и других местах. К смертной казни через повешение были приговорены 300 человек, в том числе Ника-Кади Цудахарский. 14 из приговорённых были повешены в Саланубе, близ Гудул-Майдана «в пятницу на глазах специально приглашённых людей, прибывших из разных мест», остальные — в Дербенте, Грозном и других местах. Некоторые из приговорённых умерли в тюрьмах Темир-Хан-Шуры и Владикавказа.
Даргинское общество позитивно отреагировало на весть о Февральской революции и свержении царизма. Эпоха царского гнёта закончилась, но после короткой анархии в Дагестан вошли оккупационные войска Добровольческой армииДеникина, которые бесчинствовали на Кавказе. Как отмечается в истории Дагестана, только за один день деникинские банды подвергли артиллеристскому обстрелу и воздушной бомбардировке сорок крупных аулов, обратив в развалины около 300 строений и убив почти 300 человек. Из-за мобилизации мужчин оставался неубранным урожай, невспаханными земли, и семьи их испытывали серьёзную нужду в еде, топливе. Не хватало самого необходимого для войны и воинов: оружие, пищи, зимней одежды, транспорта. Всё это не устраивало горцев и начались массовые повстанческие движения под руководством шейха Али-Хаджи Акушинского.
Назир из Дургели рассказывает об оккупации Дагестана белоказаками:
«Война продолжалась около двух лет, так как она велась в основном даргинцами»[118].
После июльского восстания в Дагестане, которое было подавленно, Добровольческая армия начала совершать грабежи местного населения, народ выжидал удобного момента. Деникинцы требовали, чтобы люди сложили всё оружие, но люди сдавал старое и непригодное оружие. Войска забирали драгоценности, серебряные монеты и изделия из серебра. Это все подталкивало горцев к вооруженному сопротивлению[119].
Белые казаки облагали общество всяческими налогами, и давали срок на это 2-3 часа. Если староста не успевал, его наказывали. Деникинская армия останавливались в селе Мекеги, требовали продукты питания для своего отряда, пьянствовали, резали скот в общественных местах. Недовольство росло с каждым днём. Оно усилилось, когда деникинский ставленник Халилов, потребовал солдат для деникинской армии. Добровольцев практически не было. Деникинцы начали отправлять письма с угрозами. Эти угрозы никак не подействовали на горцев, они также отказывались предоставлять людей для армии. После этого белогвардейцы решили отправить карательный отряд[120].
23 августа группа всадников, высланная в разведку в сторону Дешлагара, доложила о том, что по направлению к селу Мекеги движется отряд белогвардейцев во главе с полковником Лавровым. Мекегинцы начали активно готовится к сопротивлению. В первый день сражение на помощь к мекегинцам, джанга-махинцам и лабкинцам которые располагали шестью сотнями боеспособных мужчин, вышел дегвинский отряд, пришли отряды Верхнего и Нижнего Мулебки, соединились с дегвинцами и мекегинцами. Также подошёл отряд ходжал-махинцев, со стороны Шамха-Дубура и спустились в тыл противника. Пришли и акушинцы с пулемётчиком Басарла Абдуллой. 24 августа 1919 года на подступах к Мекеги, в ущелье «Ая-кака» произошло сражение. Мекегинцы с дегвинцами первыми встретили противника и остановили его, пока не подошла помощь из близлежащих аулов. Повстанцы из сел Урахи и Ванашимахи заняли высоту в тылу отряда полковника Лаврова, открыли огонь по его обозам. Сражение шло два дня, с 24 августа по 25-е. Во второй день сражения, на помощь к восставшим, пришли ополченцы из Цудахар, Муги, Акуша, Убеки, Куппа, Леваши,Кутиша, Чуни, и мюриды Али-Хаджи Акушинского[121]. Деникинский отряд оказался в окружении, и все попытки окружённых продвинуться назад не увенчались успехом. В этом сражении был уничтожен почти весь отряд деникинской добровольческой армии. Сражение стало переломным моментом в ходе гражданской войны в Дагестане[119][122].
Сражение в «Ая-Кака» окончилось победой партизан. Повстанцы, вступившие в борьбу почти без оружия, вышли из сражения вооружившись винтовками, пулемётами и даже пушками, брошенными противником. Преследуя остатки отряда, даргинское ополчение освободило Дешлагар[123].
Ая-Какинская битва является одним из самых крупных сражений в истории партизанского движения в годы Гражданской войны на юге России. Эта победа и победа в сражении у Куппинского перевала сыграли важную роль в мобилизации всех повстанческих сил и наложили отпечаток на весь ход последующих боев в тылу деникинской армии[124].
В советский период даргинские районы вошли в состав созданной Дагестанской АССР, с 1991 года — Республики Дагестан. В это время часть даргинцев переселились на равнину[125].
Алиев Б.Г., Муртазаев А.О. Федерация даргинских союзов сельских общин Акуша-Дарго в XVII – первой половине XIX вв. Вопросы социально-экономической и политической истории. — Махачкала: Эпоха, 2008. — 400 с. — ISBN 978-5-98390-042-4.
Магомедов Р. М. Даргинцы в дагестанском историческом процессе. — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1999. — Т. I-II. — 448, 520 с. — 3000 экз. — ISBN 5-297-00577-9.
Заметное даргинское влияние оказано на говоры кайтагского диалекта, и это скорее суперстратное, а не субстратное явление.
↑К. С. Кадыраджиев. Проблемы сравнительно-исторического изучения кумыкского и тюркских языков. — Махачкала, 1998. — С. 346-352.
авторы элементарно смешивают два различных понятия: субстрат и заимствование. Наши исследования показывают, что в кумыкском языке нет никакого субстрата, но имеются различного происхождения заимствования
↑Юсупов Х. Муталимов М. Харбукцы: история и культура. — Махачкала, 1997. — С. 42.
↑Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. — 1957. — С. 34.
↑Эпиграфические памятники Северного Кавказа X-XX вв. Новые находки / Издание текстов, переводы, комментарии, статья и приложения Л.И Лавров. — 1980. — С. 56—57.
↑Назир ад-Дургели. Нухзат ал-азхан фитараджим улама Дагестан. (Мусульманские ученые Дагестана и их произведения на арабском языке). Издание в переводе на немецкий язык / Перевод с нем. А. Д. Дибраева. — Берлин: Клаус Шверн, 2004. — С. 195.
.jpg)
.jpg)
