Начало операции:[c] 486 493 человек 118 танков 452 САУ 3236 артиллерийских орудий 602 исправных самолёта[3] Конец операции: 1,2 млн. человек 900 танков и САУ 9500 орудий и миномётов 1350 самолётов[4]
Потери
178 507 погибло/пропало без вести 587 308 ранено[5]:296
2957 танков и САУ, 2447 орудий и миномётов 822 боевых самолёта [6]
Точные потери неизвестны. Советские данные:
свыше 410 тыс.[7] в том числе свыше 250 тыс. безвозвратные[8] 158 480 пленными[9] Немецкие данные: 399 102 всего, из них: 26 397 погибших, 262 929 пропавших без вести, 109 776 ранено[10] Дэвид Гланц: оценка снизу — 450 тыс. общих потерь. Алексей Исаев: более 500 тыс. солдат Стивен Залога:300—350 тыс. солдат, в том числе 150 тыс. пленных (до 10-х чисел июля)
В ходе операции «Багратион» советская армия нанесла крупное поражение немецкой армии, разгромив группу армий «Центр», что в сочетании с успехом наступления Союзников во Франции предопределило военное поражение нацистской Германии весной 1945 года.
К июню 1944 года линия фронта на востоке подошла к рубежу Витебск — Орша — Могилёв — Жлобин, образовав огромный выступ — клин, обращённый в глубь СССР, так называемый «Белорусский балкон». Если на Украине Красной Армии удалось добиться серии впечатляющих успехов (была освобождена почти вся территория республики, Вермахт понёс тяжёлые потери в цепочке «котлов»), то при попытке прорваться в направлении Минска зимой 1943—1944 годов успехи, напротив, были достаточно скромными. С октября 1943 по 1 апреля 1944 было произведено 11 операций по прорыву к Минску и Орше[14].
«К весне 1944 года наши войска на Украине продвинулись далеко вперёд. Но тут противник перебросил с запада свежие силы и остановил наступление 1-го Украинского фронта. Бои приняли затяжной характер, и это заставило Генеральный штаб и Ставку перенести главные усилия на новое направление».
Данные о силах сторон отличаются в различных источниках. С советской стороны в четырёх задействованных фронтах на начало операции числилось свыше 1,6 млн человек (без учёта тыловых частей). С немецкой стороны — в составе группы армий «Центр» — находилось 486 000 военнослужащих (всего 849 000 человек, включая вспомогательный персонал и тыловые части)[16][17]. Кроме того, в ходе сражения в боевых действиях приняли участие дополнительные подразделения вермахта, включая правое крыло группы армий «Север» и левое крыло группы армий «Северная Украина».
Четырём фронтам Красной Армии противостояли четыре армии вермахта[18]:
2-я армия группы армий «Центр», удерживавшая район Пинска и Припяти, выступавшая на 300 км на восток от линии фронта;
4-я армия и 3-я танковая армия группы армий «Центр», занимавшие междуречье Березины и Днепра, а также плацдарм от Быхова до района северо-восточнее Орши. Кроме того, части 3-й танковой армии занимали район Витебска.
К началу операции на «Белорусском балконе» СССР имел перевес в танках в 23 раза, в артиллерии в 9,4 раза, в авиации в 10,5 раз[19]. Относительная слабость немецких сил в Белоруссии объясняется тем, что немцы почти 9 месяцев с октября 1943 года достаточно успешно отражали наступательные действия Красной Армии на этом участке фронта, а это позволяло немецкому командованию надеяться на возможность и дальше оборонять «Белорусский балкон» относительно небольшим количеством бронетанковых и авиационных частей (танки, самоходные орудия и авиация остро требовались немцам на других участках растянутого фронта на Востоке, а также в Европе: бесспорной иллюстрацией того, что Гитлер намного больше уделял внимания обороне Франции, стал тот факт, что в попытках сдержать англо-американское вторжение на континент немцы пожертвовали огромным количеством бесценных бронетанковых и авиационных сил, которые в несколько раз превосходили немецкую бронетанковую и авиационную группировку на стратегически важном «Белорусском балконе» по состоянию на начало операции «Багратион»). Ещё одной из причин итогового поражения немецких войск стало и то, что Гитлер отказался от стратегии эшелонированной мобильной обороны с сопутствующими контрударами, а вместо этого настаивал на защите фиксированных географических точек, которые были объявлены «крепостями» (12 на территории группы армий «Центр», включая Минск, Витебск, Бобруйск, Могилёв). Этот замысел Гитлера провалился, после того как советские войска взяли 11 из 12 «крепостей» уже в первые три недели операции[20].
В разделе приведена расстановка сил немецких и советских войск по состоянию на 22 июня 1944 года (корпуса вермахта и армии РККА перечисляются в порядке их расстановки с севера на юг, вначале отдельно указываются резервы).
Кроме того, 2-й армии подчинялись венгерские части: 5, 12 и 23 резервные и 1 кавалерийская дивизия. 2-я армия приняла участие только во второй фазе Белорусской операции.
Во второй фазе Белорусской операции принимали участие также 8-я гвардейская, 47-я, 70-я, 1-я польская и 2-я танковая армии в составе 1-го Белорусского фронта.
На июнь 1944 года cтратегический резерв Красной Армии составлял: танковая армия, 36 стрелковых и кавалерийских дивизий, 16 танковых и механизированных корпусов и 11 артиллерийских дивизий[21]. Вермахт в это время стратегическими резервами не располагал.
После Курской битвы количество немецких истребителей, дислоцированных на Восточном фронте, неуклонно сокращалось. Причина этого заключалась в том, что основные силы Люфтваффе были переброшены в Италию и Нормандию для защиты от высадки союзников. Из-за подавляющего превосходства авиации союзников немецкая авиация понесла на Западе большие потери. На замену этих потерь пошла большая часть новых немецких самолётов. Однако полностью компенсировать растущие потери Люфтваффе немецкая промышленность уже не могла.
К июню 1944 года Luftflotte 6 под командованием Риттера фон Грейма, выделенный для поддержки группы армий «Центр», из-за потерь и технических неполадок, а также из-за недостаточного снабжения запасными частями и топливом, имел в строю только 61 истребитель[22][d]. Немецкие войска группы армий «Центр» поддерживали авиационные соединения 6-го воздушного флота, имевшие 1342 самолёта.[источник не указан 1220 дней]
В составе советских воздушных армий имелось около 6 тыс. самолётов, из них более 1100 дневных и ночных бомбардировщиков и 2 тыс. штурмовиков. 50 % самолётов прибыло накануне операции из резерва Верховного Главнокомандования[23]. Часть сил авиации дальнего действия привлекалась для ударов по объектам оперативного тыла противника. Истребительная авиация Северного фронта прикрывала коммуникации 1-го Прибалтийского и трёх Белорусских фронтов[23]. Советская авиация поддерживала наступление силами четырёх воздушных армий с тысячами самолётов всех типов. На каждый советский фронт выделялась отдельная воздушная армия. Таким образом, советская авиация достигла абсолютного превосходства в воздухе и сохраняла его до конца войны[24].
Оперативный план Белорусской операции начал разрабатываться Генштабом в апреле 1944 года. Общий замысел состоял в сокрушении флангов немецкой группы армий «Центр», окружении основных её сил восточнее Минска и полном освобождении Белоруссии[25]. Это был чрезвычайно амбициозный и масштабный план, одномоментное сокрушение целой группы армий планировалось в ходе войны очень редко. Более того, сражение в Белоруссии по замыслу советского Верховного Главнокомандования должно было стать «ключом» к успеху всей летней кампании 1944 года: победа в Белоруссии кратчайшим путём выводила советские войска к границе с Германией и создавала выгодные условия для нанесения мощных ударов по группировкам противника на Украине и в Прибалтике[26].
Непосредственная подготовка операции велась с конца мая. Конкретные планы были получены фронтами 31 мая в частных директивах Ставки Верховного Главнокомандования[27].
Согласно одной из версий, по первоначальному плану предполагалось нанесение 1-м Белорусским фронтом с юга, на бобруйском направлении, одного мощного удара, но К. К. Рокоссовский, изучив местность, заявил на совещании в Ставке 22 мая, что следует наносить не один, а два главных удара. Своё заявление он мотивировал тем, что в сильно заболоченном Полесье при одном прорыве армии будут утыкаться в затылок друг другу, забьют дороги в ближнем тылу, и в итоге войска фронта смогут быть использованы только по частям. По мнению К. К. Рокоссовского, следовало нанести один удар от Рогачёва на Осиповичи, другой — от Озаричей на Слуцк, окружив при этом Бобруйск, остающийся между этими двумя группировками. Предложение К. К. Рокоссовского вызвало в Ставке бурные дебаты, члены Ставки настаивали на нанесении одного удара из района Рогачёва, во избежание распыления сил. Спор прервал И. В. Сталин, заявивший, что настойчивость командующего фронтом говорит о продуманности операции. Таким образом, К. К. Рокоссовскому было позволено действовать в соответствии с собственной задумкой[15].
"Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачёва), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать своё решение. Убедившись, что я твёрдо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его представили. «Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надёжная гарантия успеха» (К. К. Рокоссовский. Солдатский долг. М.1997. С.313).
Однако Г. К. Жуков утверждал, что эта версия не соответствует действительности[28]:
Существующая в некоторых военных кругах версия о «двух главных ударах» на белорусском направлении силами 1-го Белорусского фронта, на которых якобы настаивал К. К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания. Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И. В. Сталиным ещё 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку.
Последним выступил К. К. Рокоссовский. Хорошо помню, что вопреки предложению Генерального штаба — нанести войсками фронта мощный удар только на одном участке прорыва — Константин Константинович весьма обоснованно решил создать две ударные группировки, которым надлежало прорвать оборону противника на двух участках, чтобы последующим наступлением в глубь обороны окружить и разгромить главную группировку противника. Это предложение командующего решительно поддержали Г. К. Жуков и А. М. Василевский, и оно было одобрено Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным.
В послевоенных исследованиях темы про «два удара» практически не касались, кроме одного прямого упоминания в одной из рецензий на мемуары К. К. Рокоссовского «Солдатский долг»[30]:
Высоко отзываясь в целом о деятельности Ставки, К. К. Рокоссовский высказывает некоторые критические замечания по её адресу. В первую очередь это относится к планированию операции «Багратион» весной 1944 года. Автор утверждает, что Ставка намечала 1-м Белорусским фронтом нанести один главный удар и только по его настоянию было нанесено два удара… Такие замечания по адресу Ставки нельзя в полной мере признать справедливыми. Документы, в частности "Записка по проведению операции «Багратион», разработанная Генеральным штабом и согласованная с Г. К. Жуковым, А. М. Василевским, а затем и с И. В. Сталиным, подтверждают, что Ставка с самого начала планирования операции предусматривала нанесение под Бобруйском двух ударов — одного из района севернее Рогачева, другого — с фронта Мормаль, Озаричи (ссылка на: Архив МО, ф. 96-А, оп. 1711, д. 7а, л. 261).
Также в книге С. Н. Михалёва «Военная стратегия» приводится схема замысла Ставкой операций на летне-осеннюю кампанию 1944 г., по которой видно, что уже по решению Ставки от 4 апреля в полосе 1-го Белорусского фронта было предусмотрено два охватывающих удара с точкой встречи под Бобруйском[31].
Подготовка операции «Багратион». Слева направо: генерал-лейтенант И. С. Варенников, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, генерал-полковник В. И. Казаков, Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Апрель 1944
Была организована тщательная разведка сил и позиций противника. Добыча сведений велась по многим направлениям. В частности, разведывательными командами 1-го Белорусского фронта было захвачено около 80 «языков»[15]. Воздушная разведка 1-го Прибалтийского фронта засекла 1100 различных огневых точек, 300 артиллерийских батарей, 6000 блиндажей и т. д.[27] Также велась активная акустическая, агентурная разведка, изучение позиций противника артиллерийскими наблюдателями и т. д. За счёт комбинации различных способов разведки и её интенсивности группировка противника была вскрыта достаточно полно.
Ставка постаралась добиться максимальной внезапности. Все распоряжения командирам частей отдавались лично командующими армий; телефонные переговоры, касающиеся подготовки к наступлению, даже в закодированном виде, были воспрещены. Готовящиеся к операции фронты перешли в режим радиомолчания. На передовых позициях велись активные земляные работы для имитации приготовлений к обороне. Минные поля не снимались полностью, чтобы не встревожить неприятеля, сапёры ограничивались свинчиванием с мин взрывателей. Сосредоточение войск и перегруппировки велись в основном по ночам. Специально выделенные офицеры Генштаба на самолётах патрулировали местность для контроля за соблюдением мер маскировки[27].
В войсках проводились интенсивные тренировки по отработке взаимодействия пехоты с артиллерией и танками, штурмовым действиям, форсированию водных преград и т. д. Подразделения поочерёдно выводились с передовой в тыл для этих занятий. Отработка тактических приёмов проводилась в максимально приближённых к боевым условиях и с боевой стрельбой.
Перед операцией командиры всех уровней вплоть до рот проводили рекогносцировки, ставя задачи подчинённым на месте. Танковым частям были приданы артиллерийские корректировщики и офицеры военно-воздушных сил для лучшего взаимодействия.
Таким образом, подготовка операции «Багратион» велась чрезвычайно тщательно, при этом противника удалось оставить в неведении относительно грядущего наступления.
Начало наступления планировалось на 19 июня. Но поскольку к этой дате не удалось подать железнодорожным транспортом запланированное количество боеприпасов на фронты, решением Ставки ВГК он был перенесён на 23 июня[32].
Большое внимание уделялось организации авиационной поддержки в период ввода в сражение и действий в глубине танковых, механизированных и кавалерийских соединений. На маршрутах движения советских танковых соединений экипажи По-2 из 213-й ночной бомбардировочной дивизии освещали местность. На участках прорыва всех фронтов планировалось провести мощную авиационную подготовку и нанести массированный удар силами дальней авиации и фронтовых ночных бомбардировщиков[23].
Разрабатывались меры по борьбе с немецкой авиацией. В 1-й и 16-й воздушных армиях выделялись полки бомбардировщиков и штурмовиков для нанесения ударов по вражеским аэродромам. Для прикрытия войск Красной Армии и уничтожения фашистских самолётов в воздухе выделялось по одной истребительной авиационной дивизии в 3-й и 4-й воздушных армиях, по три-четыре дивизии в 1-й и 16-й воздушных армиях. Истребители также предполагалось использовать для сопровождения дневных бомбардировщиков и штурмовиков[23].
При подготовке к операции тщательно планировались вопросы совместных действий авиационных и общевойсковых командиров. Развертывались вспомогательные пункты управления авиацией. На каждый пункт выделялась оперативная группа воздушной армии в составе шести-восьми офицеров с тремя-пятью радиостанциями. В стрелковые корпуса, кавалерийские дивизии, танковые и механизированные бригады выделялись авиационные офицеры с радиостанциями[23].
Общее руководство и координацию боевых действий авиации осуществляли представители Ставки Верховного Главнокомандования Главный маршал авиации А. А. Новиков и генерал Ф. Я. Фалалеев. Руководство деятельностью оперативных групп воздушной армии осуществлял командующий воздушной армией, его заместитель или один из командиров корпусов[23].
Большое внимание уделялось скрытности подготовки к операции. Командиры авиационных корпусов и дивизий были ознакомлены с боевыми задачами за 5-7 суток, а личный состав за несколько часов до выполнения боевых задач. Вновь прибывшие авиационные части и соединения до начала операции к выполнению боевых заданий не привлекались. Они базировались в 100—200 км от линии фронта и за день-два до наступления мелкими группами на низких высотах перелетали на передовые аэродромы[23].
Перед наступлением советская авиация интенсивно проводила воздушную разведку. Были получены ценные данные о состоянии переднего края обороны немцев. Применение большого количества самолётов в составе воздушных армий потребовало четкой организации штурманского обеспечения действий авиации. Кроме штатных средств обеспечения самолётовождения широко использовались искусственные ориентиры, выложенные на земле, это облегчало экипажам ведение визуальной ориентировки с высоты 2000—3000 м[23].
Перед началом операции было дополнительно построено до 50 % грунтовых аэродромов. Это позволило почти на каждый авиационный полк иметь по одному аэродрому базирования. Для строительных работ для каждой воздушной армии выделялось до 5-6 тыс. солдат и офицеров из стрелковых соединений, а также привлекалось местное население. На склады и аэродромы было завезено по четыре-восемь заправок горючего и смазочного материалов и восемь-десять боекомплектов бомб, снарядов и патронов[23].
Если командование РККА было неплохо осведомлено о группировке немцев в районе будущего наступления, то командование группы армий «Центр» и Генштаб сухопутных войск нацистской Германии имели совершенно превратное представление относительно сил и планов советских войск. Гитлер и Верховное главнокомандование полагали, что крупного наступления следует ожидать по-прежнему на Украине. Предполагалось, что из района южнее Ковеля Красная Армия нанесёт удар по направлению к Балтийскому морю, отрезая группы армий «Центр» и «Север»[33]. Для парирования фантомной угрозы были выделены значительные силы. Так, в группе армий «Северная Украина» имелось семь танковых, две моторизованных дивизии, а также четыре батальона тяжёлых танков «Тигр». В группе армий «Центр» находились одна танковая, две моторизованные дивизии и только один батальон «Тигров»[34]. В апреле командование группы армий «Центр» представило своему руководству план по сокращению линии фронта и отходу группы армий на лучшие позиции за Березиной. Этот план был отвергнут. Группа армий «Центр» оборонялась на прежних позициях. Витебск, Орша, Могилёв и Бобруйск были объявлены «крепостями» и укреплены с расчётом на круговую оборону[33]. Для строительных работ широко использовался принудительный труд местного населения. В частности, в полосе 3-й танковой армии были направлены на такие работы 15—20 тысяч жителей[35].
Не было ещё никаких данных, которые позволили бы предугадать направление или направления, несомненно, готовившегося летнего наступления русских. Так как авиация и радиоразведка обычно безошибочно отмечали крупные переброски русских сил, можно было думать, что наступление с их стороны непосредственно пока не грозило. До сих пор лишь в одном случае были зафиксированы длившиеся в течение нескольких недель интенсивные железнодорожные перевозки в тылу противника в направлении района Луцк, Ковель, Сарны, за которыми, однако, не последовало сосредоточения вновь прибывших сил вблизи фронта. Временами приходилось руководствоваться лишь догадками. В генеральном штабе сухопутных сил считались с возможностью повторения наступления на Ковель, полагая, что противник основные усилия сосредоточит севернее Карпат на фронте группы армий «Северная Украина», с целью отбросить последнюю к Карпатам. Группам армий «Центр» и «Север» предсказывали «спокойное лето». Кроме того, особую озабоченность Гитлера вызывал нефтяной район Плоешти. Относительно того, что первый удар противника последует севернее или южнее Карпат — скорее всего севернее, — мнение было единодушным.
Позиции войск, оборонявшихся в группе армий «Центр», были серьёзно усилены полевыми укреплениями, оснащены многочисленными сменными позициями для пулемётов и миномётов, ДЗОТами и блиндажами. Поскольку фронт в Белоруссии длительное время стоял на месте, немцы успели создать развитую систему обороны, слабым местом которой были ВВС. Количество истребителей в 6-м воздушном флоте на 31 мая было 60 штук, а к 22 июня (перед началом операции) в результате ударов по аэродромам и схваток в воздухе осталось только 40[37]. Немецкая армия не имела значительных стратегических резервов в это время, чтобы оперативно восполнять потери.
С точки зрения генштаба Третьего Рейха, приготовления против группы армий «Центр» имели цель только «ввести в заблуждение германское командование относительно направления главного удара и оттянуть резервы из района между Карпатами и Ковелем»[34]. Ситуация в Белоруссии внушала командованию Рейха настолько мало опасений, что фельдмаршал Буш за три дня до начала операции отправился в отпуск.
За сутки до начала операции авиационные соединения 3-й и 1-й воздушных армий одиночными экипажами и мелкими группами проводили облет района боевых действий. Во время облетов летчики проверяли намеченные цели и характерные ориентиры на участках прорыва, а также уничтожали огневые точки немцев. В ночь перед началом Белорусской операции авиация дальнего действия и фронтовые бомбардировщики совершили около 1 тыс. самолёта-вылетов, нанесли удары по узлам обороны и артиллерии немцев на участках прорыва 3-го и 2-го Белорусских фронтов[23].
Авиация дальнего действия и ночные бомбардировщики 16-й воздушной армии в ночь на 24 июня совершили 550 самолёто-вылетов на участках прорыва 1-го Белорусского фронта. Утром 23 и 24 июня в районе аэродромов базирования и над полем боя стоял сильный туман, что затрудняло ведение боевых действий. Дневные бомбардировщики осуществили удар только на южном участке прорыва 3-го Белорусского фронта силами 160 самолётов Пе-2[23].
Штурмовики Ил-2 поддерживали наступающие войска мелкими группами Они подходили к полю боя с интервалом 8-12 минут, что обеспечивало непрерывность атак на противника. Объектами их действия были огневые точки и тактические резервы. Управление группами самолётов осуществлялось по радио с земли с использованием последних данных разведки, что повышало эффективность действий штурмовиков[23].
Эффективная авиационная поддержка дала возможность войскам Красной Армии быстро преодолеть тактическую зону обороны врага. С 24 июня основные силы воздушных армий переключились на поддержку вводимых в сражение танковых корпусов, конно-механизированных групп и танковых армий. Обеспечивая прорыв оборонительных полос и ввод в сражение подвижных соединений, авиация первые четыре дня совершила 28 тыс. самолёто-вылетов[23].
В первые два дня боев самолёты люфтваффе базировались на тыловых аэродромах. Немецкая авиация редко появлялась в воздухе. Во время боев за города Оршанск и Бобруйск активность немецкой авиации повысилась. В связи с этим советским командованием был организован ряд ударов по немецким аэродромам. Самолёты Пе-2 1-й воздушной армии 25 и 26 июня несколько раз наносили удары по аэродромам Борисов, Докудово и Орша[23].
Большую роль сыграла авиация в разгроме немецких войск, окруженных под Бобруйском. Массированный удар по окруженной группировке осуществили два бомбардировочных авиационных корпуса и четыре штурмовые авиационные дивизии 16-й воздушной армии. Массированный удар продолжался полтора часа. В нём участвовало 526 самолётов, сбросивших 159 тонн бомб. В результате было уничтожено большое количество вражеской живой силы и техники[23].
Главной задачей советской авиации, на этом этапе Белорусской операции, было затруднить переброску немецких войск с других участков фронтов и уничтожение подходивших резервов и отступавших колонн войск и техники противника. Авиация дальнего действия нанесла мощные удары по железнодорожным узлам немцев на территории Белоруссии. Штурмовики и бомбардировщики воздушных армий действовали по железнодорожным станциям и эшелонам на участках Полоцк, Даугавпилс; Молодечно, Минск, Негорелое, Барановичи, Лунинец[23].
С 27 июня началось перебазирование авиационных полков на аэродромы, оставленные немцами и построенные вновь на освобожденной территории. В первую очередь на эти передовые аэродромы прибыли истребительные и штурмовые авиационные соединения, поддерживающие танковые корпуса и конно-механизированные группы[23].
Советские ВВС своими активными действиями нанесли врагу существенные потери и дезорганизовали его планомерный отход, чем способствовали успешному наступлению войск Красной Армии. На этом этапе Белорусской операции, продолжавшемся с 23 июня по 4 июля 1944 года, советские войска при поддержке авиации разгромили основные группировки врага под Витебском, Оршей, Могилевом и Бобруйском. Они освободили Минск и восточнее его окружили основные силы 4-й немецкий армии[23].
С 5 июля начался второй этап Белорусской операции. Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед авиацией задачу по поддержке наступления сухопутных войск в направлении на Даугавпилс, Вильнюс, Новогрудок и Барановичи. Часть сил 1-й и 4-й воздушных армий привлекалась для ликвидации окруженной группировки немцев в районе Минска[23].
В июле-августе фронтовая авиация и авиация дальнего действия одновременно с ликвидацией минской окружённой группировки продолжала активно поддерживать наступление советских войск на широком фронте.
Авиация дальнего действия противодействовала подходящим резервам противника. Удары наносились ночью по железнодорожным узлам в Западной Белоруссии, Литве и Восточной Польше. Авиационные соединения воздушных армий наносили удары по отдельным узлам сопротивления противника[23].
7-13 июля авиация 1-й воздушной армии принимала активное участие в боях и ликвидации окруженной группировки в Вильнюсе и содействовали войскам Красной Армии при форсировании ими реки Неман. Непрерывное патрулирование советских истребителей в районе переправ, удары бомбардировщиков и штурмовиков по аэродромам Каунас, Свалки резко снизили активность немецкой авиации. Войска 3-го Белорусского фронта без существенного противодействия с воздуха успешно преодолели водную преграду[23].
В составе 303-й истребительной авиационной дивизии 1-й воздушной армии принимал участие в боях по освобождению Белоруссии и Литвы 1-й французский отдельный истребительный авиационный полк «Нормандия». Французские летчики отличились во время боев на реке Неман[23].
Гитлеровскому командованию удалось скрытно стянуть отборные авиационные части для поддержки своих войск на шауляйском направлении. В это время советская авиация базировалась далеко от линии фронта и испытывала недостаток горючего. Используя выгодную обстановку, германская авиация захватила инициативу и нанесла контрудар по войскам 1-го Прибалтийского фронта. На помощь 3-й воздушной армии в район Шауляя была привлечена часть сил 1-й воздушной армии. Это позволило восстановить временно утраченное господство в воздухе[23].
4-я воздушная армия поддерживала наступление войск на августовском о ломжинском направлениях, оказала поддержку сухопутным войскам по освобождению Гродно и помогла разгромить противника на подступах к Белостоку.
Авиация 16-й воздушной армии принимала участие в отражении контрудара фашистов на брестском направлении и содействовала войскам 1-го Белорусского фронта при освобождении ими города Барановичи. В дальнейшем она поддерживала войска при форсировании Вислы и при наступлении на пултусском направлении[23].
6-я воздушная армия была усилена соединениями из резерва главнокомандования, в её состав также было передано несколько авиадивизий из 16-й воздушной армии. Она развернула активные боевые действия в районе Ковеля. С 18 июля она поддерживала наступление 1-го Белорусского фронта в Брестско-Люблинской операции. Авиационные части и соединения поддерживали наступление советских войск при форсировании ими с ходу Западного Буга, содействовали манёвру танковой армии на варшавском направлении[23].
Авиационные части 6-й воздушной армии своевременно перебазировались на новые аэродромы и в период с 18 по 31 июля части и соединения 6-й воздушной армии совершили около 12 тыс. самолёто-вылетов. В период захвата плацдарма на Висле в начале августа особенно обострилась борьба с немецкой авиацией. Усиление прикрытия переправ и применение радиолокационных средств дали возможность отразить налеты немецкой авиации, которая была вынуждена прекратить активные действия в этом районе[23].
Для обеспечения материального снабжения авиационных частей, танковых корпусов и конно-механизированных групп привлекались транспортные самолёты. Транспортные полки Гражданского воздушного флота совершили около 35 тыс. самолёто-вылетов и перевезли по воздуху более 43 тыс. человек. Экипажи авиации дальнего действия на самолётах Ли-2 перебросили 11 тыс. человек и около 3500 тонн грузов[23].
В ходе наступательной операции советская авиация совершила 153 тыс. самолёто-вылетов. За счет привлечения крупных сил фронтовой авиации и авиации дальнего действия летчики внесли большой вклад в дело разгрома противника на центральном участке советско-германского фронта. Такого размаха боевые действия советских ВВС не имели ни в одной операции Второй Мировой войны[23].
Наступление советских войск предварялось беспрецедентной по своему масштабу акцией партизан. В Белоруссии действовали многочисленные партизанские формирования. По данным Белорусского штаба партизанского движения за лето 1944 года с войсками Красной армии соединилось 194 708 партизан[38]. Советское командование успешно увязывало действия партизанских отрядов с войсковыми операциями. Целью партизан в операции «Багратион» было, поначалу, выведение из строя неприятельских коммуникаций, позже — воспрещение отхода разбитых подразделений вермахта. Массированные действия по разгрому немецкого тыла были начаты в ночь с 19 на 20 июня. Эйке Миддельдорф отметил[39]:
На центральном участке Восточного фронта русскими партизанами было произведено 10 500 взрывов. В результате этого переброска немецких оперативных резервов была задержана на несколько дней.
В планы партизан входило совершение 40 тысяч различных подрывов, то есть фактически удалось осуществить лишь четверть задуманного, однако и совершённого хватило, чтобы вызвать кратковременный паралич тыла группы армий «Центр»[40][41]. Начальник тыловых сообщений группы армий полковник Г. Теске констатировал[42]:
В ночь перед общим наступлением русских на участке группы армий «Центр», в конце июня 1944 года, мощный отвлекающий партизанский налёт на все важные дороги на несколько дней лишил немецкие войска всякого управления. За одну эту ночь партизаны установили около 10,5 тыс. мин и зарядов, из которых удалось обнаружить и обезвредить только 3,5 тыс. Сообщение по многим шоссейным дорогам из-за налётов партизан могло осуществляться только днём и только в сопровождении вооружённого конвоя.
Основным объектом приложения сил партизан стали железные дороги и мосты. Помимо них выводились из строя линии связи. Все эти действия серьёзно способствовали наступлению советских войск.
Сражение вокруг Витебска Член Военного совета 3-го Белорусского фронта В. Е. Макаров, А. М. Василевский и И. Д. Черняховский допрашивают командира 206-й пехотной дивизии А. Хиттера[англ.] Батарея тяжёлых гаубиц Б-4. 3-й Белорусский фронт. Иван Баграмян, командующий 1-м Прибалтийским фронтом (почтовая марка с послевоенным фото)
Если «Белорусский балкон» в целом выдавался на восток, то район города Витебск был «выступом на выступе», выдаваясь ещё дальше с северной части «балкона». Город был объявлен «крепостью», аналогичный статус имела находящаяся южнее Орша. На этом участке оборонялась 3-я танковая армия под началом генерала Г. Х. Рейнгардта (хотя в составе 3-й танковой армии на тот момент не было танковых частей). Непосредственно район Витебска оборонял её 53-й армейский корпус под командованием генерала Ф. Гольвитцера[англ.]. Оршу защищал 17-й армейский корпус4-й полевой армии.
Операцию проводили два фронта. 1-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии И. Х. Баграмяна действовал на северном фланге будущей операции. Его задача состояла в том, чтобы окружить Витебск с запада и развивать наступление дальше на юго-запад к Лепелю. 3-й Белорусский фронт под командованием генерал-полковника И. Д. Черняховского действовал южнее. Задача этого фронта заключалась в том, чтобы во-первых, создать южную «клешню» окружения вокруг Витебска, во-вторых, самостоятельно охватить и взять Оршу. В итоге фронт должен был выйти в район города Борисов (южнее Лепеля, юго-западнее Витебска). Для действий в глубине 3-й Белорусский фронт располагал конно-механизированной группой (механизированный корпус, кавалерийский корпус) генерала Н. С. Осликовского и 5-й гвардейской танковой армиейП. А. Ротмистрова.
Для координации усилий двух фронтов была создана специальная оперативная группа Генштаба во главе с маршалом А. М. Василевским.
Отступление из-под Орши. В кадре полугусеничный тягач SdKfz 10 с реактивным миномётом Nebelwerfer 42 на прицепе
Наступление началось с разведки боем рано утром 22 июня1944 года. В ходе этой разведки удалось во многих местах вклиниться в немецкую оборону и захватить первые траншеи. На следующий день был нанесён основной удар. Главную роль играли 43-я армия, охватывавшая Витебск с запада, и 39-я армия под командованием И. И. Людникова, окружавшая город с юга. 39-я армия практически не имела общего превосходства в людях в своей полосе, но концентрация войск на участке прорыва позволила создать значительный локальный перевес. Фронт был быстро прорван и к западу, и к югу от Витебска. 6-й армейский корпус, оборонявшийся южнее Витебска, был рассечён на несколько частей и утратил управление. В течение нескольких дней командир корпуса и все командиры дивизий были убиты[33]. Оставшиеся части корпуса, потеряв управление и связь друг с другом, мелкими группами пробирались на запад[43]. Железная дорога Витебск — Орша была перерезана. 24 июня 1-й Прибалтийский фронт вышел к Западной Двине. Контратака частей группы армий «Север» с западного фланга провалилась. В Бешенковичах была окружена «корпусная группа D». В прорыв южнее Витебска была введена конно-механизированная группа Н. С. Осликовского, начавшая быстро продвигаться на юго-запад.
Поскольку стремление советских войск окружить 53-й армейский корпус было несомненным, командующий 3-й танковой армией Г. Х. Рейнгардт обратился к вышестоящему начальству за санкцией на отвод частей Ф. Гольвитцера. Утром 24 июня в Минск прилетел начальник Генерального штаба К. Цейтцлер. Он ознакомился с обстановкой, но разрешения на отход не дал, не имея к тому полномочий. А. Гитлер первоначально воспретил отход корпуса. Однако после того, как Витебск оказался полностью окружён, 25 июня он одобрил прорыв, приказав, однако, оставить одну — 206-ю пехотную дивизию в городе[33]. Ещё до этого Ф. Гольвитцер вывел 4-ю авиаполевую дивизию несколько к западу для подготовки прорыва[40]. Эта мера, однако, запоздала.
25 июня в районе Гнездиловичей (к юго-западу от Витебска) 43-я и 39-я армия соединились. В районе Витебска (западная часть города и юго-западные окрестности) оказался окружён 53-й армейский корпус Ф. Гольвитцера и некоторые другие части. В «котёл» попали 197-я, 206-я и 246-я пехотные, а также 6-я авиаполевая дивизия и часть 4-й авиаполевой дивизии. Другая часть 4-й авиаполевой была окружена западнее, у Островно[44].
На оршанском направлении наступление развивалось достаточно медленно. Одной из причин этого был тот факт, что под Оршей располагалась сильнейшая из немецких пехотных дивизий — 78-я штурмовая. Она была укомплектована значительно лучше прочих и, вдобавок, имела поддержку почти пятидесяти самоходных орудий. Также в этом районе находились части 14-й моторизованной дивизии[40][44]. Однако 25 июня 3-й Белорусский фронт ввёл в прорыв 5-ю гвардейскую танковую армию под командованием П. А. Ротмистрова. Она перерезала железную дорогу, ведущую из Орши на запад у Толочина, вынудив немцев к отходу из города или гибели в «котле». В результате к утру 27 июня Орша была освобождена. 5-я гвардейская танковая армия продвигалась на юго-запад, к Борисову[45].
Утром 27 июня Витебск был полностью очищен от окружённой немецкой группировки, которая накануне непрерывно подвергалась воздушным и артиллерийским ударам. Немцы предприняли активные усилия по прорыву из окружения. В течение дня 26 июня были зафиксированы 22 попытки пробить кольцо изнутри[45]. Одна из этих попыток оказалась успешной, но узкий коридор был запечатан через несколько часов. Прорвавшаяся группа численностью примерно в 5 тысяч человек была снова окружена вокруг озера Мошно. Утром 27 июня генерал пехоты Ф. Гольвитцер с остатками своего корпуса капитулировал. В плен попали сам Ф. Гольвитцер, начальник штаба корпуса полковник Шмидт, командир 206-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Хиттер (у Бухнера ошибочно числится убитым), командир 246-й пехотной дивизии генерал-майор Мюллер-Бюлов[англ.] и другие.
Одновременно были уничтожены малые котлы у Островно и Бешенковичей. Последнюю крупную группу окруженцев возглавил командир 4-й авиаполевой дивизии генерал Р. Писториус[англ.]. Эта группа, пытаясь уйти через леса на запад или юго-запад, 27 июня наткнулась на идущую маршевыми колоннами 33-ю зенитную дивизию и была рассеяна[27]. Р. Писториус погиб в бою.
Силы 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронта начали развивать успех в юго-западном и западном направлении. К концу 28 июня они освободили Лепель и вышли к району Борисова. Откатывающиеся немецкие части подвергались непрерывным и жесточайшим воздушным ударам. Противодействие люфтваффе было незначительным[45]. Шоссе Витебск — Лепель, по словам И. Х. Баграмяна, было буквально завалено погибшими и разбитой техникой[29].
В результате Витебско-Оршанской операции был практически полностью уничтожен 53-й армейский корпус. По данным В. Хаупта, из состава корпуса к немецким частям прорвались двести человек, почти все — раненые[43]. Также были разгромлены части 6-го армейского корпуса и корпусная группа D. Были освобождены Витебск и Орша. Потери вермахта, по советским заявлениям, превосходили 40 тысяч погибшими и 17 тысяч пленными (наибольшие результаты показала 39-я армия, уничтожившая основной «котёл»). Северный фланг группы армий «Центр» оказался сметён, и, таким образом, был сделан первый шаг к полному окружению всей группы.
Самоходная установка StuG, атакованная штурмовиком Ил-2 на реке Бася при проходе по мосту. Покрытие моста разрушено, самоходка осталась висеть на сваяхДействия советской 49-й армии в сражении за Могилёв
В рамках сражения в Белоруссии могилёвское направление было вспомогательным. По словам Г. К. Жукова, координировавшего операцию 1-го и 2-го Белорусских фронтов, быстрое выталкивание немецкой 4-й армии из «котла», который создавали ударами через Витебск и Бобруйск на Минск, было лишено смысла[46]. Тем не менее, для ускорения коллапса немецких сил и быстрейшего продвижения наступление было организовано.
23 июня после эффективной артиллерийской подготовки[27] 2-й Белорусский фронт начал форсирование рекиПроня, по которой проходил немецкий оборонительный рубеж. Поскольку противник был практически полностью подавлен артиллерией, сапёры в течение короткого времени навели 78 лёгких мостов для пехоты и четыре 60-тонных моста для тяжёлой техники. Через несколько часов боя, по показаниям пленных, численность многих немецких рот упала с 80—100 до 15—20 человек[27]. Однако части 4-й армии сумели отступить на второй рубеж по реке Бася организованно. К 25 июня 2-й Белорусский фронт захватил совсем немного пленных и транспортных средств, то есть ещё не вышел на тыловые коммуникации противника[27]. Тем не менее, армия вермахта постепенно отступала на запад. Советские войска форсировали Днепр севернее и южнее Могилёва, 27 июня город был окружён и на следующий день взят приступом. В городе было захвачено около двух тысяч пленных, в том числе командир 12-й пехотной дивизииР. Бамлер и комендант Могилёва Г. Г. фон Эрмансдорф, который позднее был признан виновным в совершении многочисленных тяжких преступлений и повешен.
Постепенно отход 4-й армии терял организованность. Связь частей с командованием и друг с другом была нарушена, части перемешивались. Отходящие подвергались частым авианалётам, приносившим тяжёлые потери. 27 июня командующий 4-й армией К. фон Типпельскирх отдал приказ по радио на общий отход к Борисову и Березине. Однако многие группы отступающих этот приказ даже не получили, и не все получившие смогли выполнить[43].
До 29 июня 2-й Белорусский фронт заявил об уничтожении или захвате в плен 33 тысяч солдат противника. Трофеями числились, среди прочего, 20 танков, предположительно, из состава действовавшей в этом районе моторизованной дивизии «Фельдхернхалле».
Бобруйская операция должна была создать южную «клешню» огромного окружения, задуманного Ставкой Верховного Главнокомандования. Эту акцию целиком проводил наиболее мощный и многочисленный из участвовавших в операции «Багратион» фронтов — 1-й Белорусский фронт под командованием К. К. Рокоссовского. Первоначально в наступлении принял участие только правый фланг фронта[47]. Ему противостояла 9-я полевая армия генерала Х. Йордана. Как и под Витебском, задача на сокрушение фланга группы армий «Центр» решалась путём создания локального «котла» вокруг Бобруйска. План К. К. Рокоссовского в целом представлял классические «канны»: с юго-востока на северо-запад, постепенно заворачивая к северу, наступала 65-я армия (усиленная 1-м гвардейским танковым Донским корпусом), с востока на запад наступала 3-я армия, имеющая в своём составе 9-й танковый корпус. Для быстрого прорыва на Слуцк использовалась 28-я армия с конно-механизированной группой И. А. Плиева. Линия фронта в районе операции делала изгиб на запад у Жлобина, а Бобруйск был, среди прочих городов, объявлен А. Гитлером «крепостью», так что противник в некотором роде сам способствовал реализации советских планов.
Наступление под Бобруйском началось на юге 24 июня, то есть несколько позже, чем на севере и в центре. Плохая погода сначала серьёзно ограничила действия авиации. Кроме того, условия местности в полосе наступления были очень сложными: приходилось преодолевать чрезвычайно крупное, полукилометровой ширины, топкое болото. Однако советские войска это не остановило, более того, соответствующее направление было выбрано намеренно. Поскольку в хорошо проходимом районе Паричей немецкая оборона была достаточно плотной, командующий 65-й армией П. И. Батов принял решение наступать несколько к юго-западу, через болото, охранявшееся сравнительно слабо. Трясину преодолевали по гатям[48]. П. И. Батов отмечал[48]
Немецкие генералы поверили в условный топографический знак «непроходимое болото» (заштриховано) и поддались утешающей мысли, будто мы никак здесь, по болотным топям, наступать не сможем.
В первый день 65-я армия прорвала оборону совершенно ошеломленного таким манёвром противника на глубину 10 км, в прорыв был введен танковый корпус. Аналогичного успеха добился её левофланговый сосед — 28-я армия под командованием генерал-лейтенанта А. А. Лучинского.
3-я армия А. В. Горбатова, напротив, встретила упорное сопротивление. Х. Йордан использовал против неё свой основной подвижный резерв, 20-ю танковую дивизию. Это серьёзно замедлило продвижение. 48-я армия под командованием П. Л. Романенко, наступавшая слева от 3-й армии, также застряла ввиду крайне сложной местности. Во второй половине дня улучшилась погода, что позволило активно использовать авиацию: самолётами было проведено 2465 вылетов[49], однако продвижение по-прежнему оставалось незначительным[47].
На следующий день на южном фланге была введена в прорыв конно-механизированная группа И. А. Плиева. Контраст между стремительным наступлением П. И. Батова и медленным прогрызанием обороны А. В. Горбатовым и П. Л. Романенко был заметен не только советскому, но и немецкому командованию. Х. Йордан перенацелил в южный сектор 20-ю танковую дивизию, которая, однако, вступив в бой «с колёс», не смогла ликвидировать прорыв, лишилась половины бронетехники и была вынуждена отступить на юг[50].
В результате отступления 20-й танковой дивизии и введения в бой 9-го танкового корпуса северная «клешня» сумела глубоко продвинуться. 27 июня были перехвачены дороги, ведущие из Бобруйска на север и запад. Основные силы немецкой 9-й армии оказались в окружении диаметром примерно в 25 км[50].
Советский солдат осматривает подбитые танки Pz-4 20-й танковой дивизии в окрестностях Бобруйска.Константин Рокоссовский, командующий 1-м Белорусским фронтом (фотография начального периода войны).
Х. Йордан был отстранён от командования 9-й армией, вместо него был назначен генерал танковых войск Н. фон Форман. Однако кадровые перестановки уже не могли повлиять на положение окружённых немецких частей. Сил, способных организовать полноценный деблокирующий удар извне, не имелось. Попытка резервной 12-й танковой дивизии прорубить «коридор» провалилась. Поэтому окружённые немецкие части начали самостоятельно предпринимать энергичные усилия для прорыва. Находящийся восточнее Бобруйска 35-й армейский корпус под командованием фон Лютцова начал готовиться к прорыву на север для соединения с 4-й армией[51]. Вечером 27 июня корпус, уничтожив всё вооружение и имущество, которое невозможно было унести, совершил попытку прорыва. Эта попытка в целом провалилась, хотя некоторым группам удалось пройти между советскими частями. 27 июня связь с 35-м корпусом прервалась. Последней организованной силой в окружении оставался 41-й танковый корпус генерала Хоффмайстера. Лишившиеся управления группы и отдельные солдаты собирались в Бобруйске, для чего переправлялись через Березину на западный берег, — их непрерывно бомбила авиация[43]. В городе царил хаос. Командир 134-й пехотной дивизии генерал Филипп от отчаяния застрелился[52].
27 июня начался штурм Бобруйска. Вечером 28 числа остатки гарнизона предприняли последнюю попытку прорыва, при этом 3500 раненых были оставлены в городе[50]. Атаку возглавили уцелевшие танки 20-й танковой дивизии. Им удалось прорвать тонкий заслон советской пехоты к северу от города, однако отход продолжался под ударами авиации, причинявшими тяжелейшие потери. К утру 29 июня Бобруйск был очищен. Около 14 тысяч солдат и офицеров вермахта смогли добраться до позиций немецких войск — большей частью их встретила 12-я танковая дивизия[53]. 74 тысячи солдат и офицеров погибли или оказались в плену[43]. В числе пленённых оказался комендант Бобруйска генерал-майор Хаман.
Бобруйская операция завершилась успешно. Уничтожение двух корпусов, 35-го армейского и 41-го танкового, пленение обоих их командиров и освобождение Бобруйска заняло меньше недели. В рамках операции «Багратион» разгром немецкой 9-й армии означал, что оба фланга группы армий «Центр» остались оголёнными, а дорога на Минск открыта с северо-востока и юго-востока.
Полоцк вызывал беспокойство у советского командования, поскольку эта очередная «крепость» теперь нависала над флангом 1-го Прибалтийского фронта. И. Х. Баграмян незамедлительно приступил к устранению этой проблемы: между Витебско-Оршанской и Полоцкой операциями не было паузы. В отличие от большей части сражений операции «Багратион», под Полоцком основным противником Красной армии была, помимо остатков 3-й танковой армии, Группа армий «Север» в лице 16-й полевой армии под командованием генерала Х. Хансена. Со стороны противника в качестве резервов были задействованы только две пехотные дивизии[27].
29 июня последовал удар на Полоцк. 6-я гвардейская и 43-я армии обходили город с юга (6-я гв. армия — ещё и обходила Полоцк с запада), 4-я ударная армия — с севера. 1-й танковый корпус овладел г. Ушачи южнее Полоцка и продвинулся далеко на запад. Корпус внезапной атакой захватил плацдарм на западном берегу Двины[29]. Контрудар, запланированный 16-й армией, просто не состоялся.
Значительную помощь наступающим оказывали партизаны, перехватывавшие мелкие группы отступающих, а иногда атакующие даже крупные войсковые колонны[29].
Однако разгром гарнизона Полоцка в котле не состоялся. Командовавший обороной города Карл Хильперт самовольно оставил «крепость» не дожидаясь, пока пути отхода будут перерезаны. Полоцк был освобожден 4 июля. Неудача в этом сражении стоила должности Георгу Линдеманну, командующему группы армий «Север»[54]. Несмотря на отсутствие «котлов», число пленных было значительным для операции, длившейся всего шесть дней. 1-й Прибалтийский фронт заявил о захвате 7000 солдат и офицеров противника[27].
Хотя Полоцкая операция не увенчалась разгромом, аналогичным происшедшему под Витебском, она принесла значительные результаты. Противник лишился опорного пункта и железнодорожного узла, была ликвидирована фланговая угроза 1-му Прибалтийскому фронту, позиции группы армий «Север» оказались обойдены с юга и оказались под угрозой удара во фланг.
После взятия Полоцка произошли организационные перестановки под новые задачи. 4-я ударная армия была передана 2-му Прибалтийскому фронту, с другой стороны, 1-й Прибалтийский фронт получил 39-ю армию от Черняховского, а также две армии из резерва. Полоса фронта сдвинулась на 60 км южнее. Все эти меры были связаны с необходимостью улучшить управляемость войск и усилить их перед грядущими операциями в Прибалтике[29].
28 июня фельдмаршал Э. Буш был отстранён от командования группой армий «Центр», его место занял фельдмаршал В. Модель, являвшийся признанным специалистом по оборонительным операциям[55]. В Белоруссию были направлены несколько свежих соединений, в частности, 4-я, 5-я и 12-я танковые дивизии.
Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал В. Модель (рядом с водителем)Создание котла под Минском
После крушения северного и южного флангов под Витебском и Бобруйском, немецкая 4-я армия оказалась зажата в своего рода прямоугольнике. Восточную «стену» этого прямоугольника образовывала река Друть, западную — Березина, северную и южную — советские войска. К западу находился Минск, на который были нацелены основные советские удары. Фланги 4-й армии фактически не были прикрыты. Окружение выглядело неминуемым. Поэтому командующий армией генерал К. фон Типпельскирх отдал приказ об общем отступлении через Березину к Минску. Единственным путём для этого оставалась грунтовая дорога от Могилёва через Березино[56]. Скопившиеся на дороге войска и тыловые учреждения пытались по единственному мосту перебраться на западный берег Березины под постоянными уничтожающими ударами штурмовиков и бомбардировщиков. Военная полиция самоустранилась от регулирования переправы. Кроме того, отступающие подвергались атакам партизан[56]. Дополнительно ситуация осложнялась тем, что к отступающим присоединялись многочисленные группы солдат из частей, разбитых на других участках, даже из-под Витебска[57]. По этим причинам переход через Березину шёл медленно и сопровождался большими жертвами. Нажим со стороны 2-го Белорусского фронта, находящегося прямо перед фронтом 4-й армии, был незначителен, поскольку в планы Ставки Верховного Главнокомандования не входило изгнание противника из ловушки[57].
В наступлении фронта лидировали подвижные соединения — танковые, механизированные части и конно-механизированные группы. Конно-механизированная группа И. А. Плиева, быстро продвигаясь к Слуцку, вышла к городу вечером 29 июня. Поскольку противник перед 1-м Белорусским фронтом был по большей части разгромлен, сопротивление оказывалось слабое. Исключение составил сам город Слуцк: его обороняли части 35-й и 102-й дивизий, понесшие серьёзные потери. Советскими войсками гарнизон Слуцка оценивался приблизительно в два полка[27]
Столкнувшись с организованным сопротивлением в Слуцке, генерал И. А. Плиев организовал штурм с трёх сторон одновременно. Фланговый охват принес успех: 30 июня к 11 часам утра Слуцк был очищен конно-механизированной группой при содействии обошедшей город пехоты[58].
Конно-механизированная группа И. А. Плиева уже ко 2 июля овладела Несвижем, перерезав минской группировке пути отхода на юго-запад. Наступление развивалось быстро, сопротивление оказывали только мелкие разрозненные группы солдат[27]. 2 июля остатки 12-й танковой дивизии немцев были отброшены от Пуховичей. Ко 2 июля танковые корпуса фронта К. К. Рокоссовского подошли к Минску.
Командующий 5-й гвардейской танковой армией П. А. Ротмистров на командном пунктеНа центральной площади освобожденного Минска
На этом этапе на фронт начали прибывать немецкие подвижные резервы, изъятые главным образом из войск, действующих на Украине. Первой 26 — 28 июня к северо-востоку от Минска, в район Борисова, прибыла 5-я танковая дивизия под командованием генерала К. Деккера. Она представляла серьёзную угрозу, учитывая, что в течение предшествовавших нескольких месяцев почти не участвовала в боевых действиях и была укомплектована практически до штатной численности (в том числе весной противотанковый дивизион был перевооружен 21 истребителями танков Jagdpanzer IV/48, а в июне прибыл укомплектованный по штату батальон из 76 «пантер»), а по прибытии в район Борисова была усилена 505-м тяжёлым батальоном (45 танков «тигр»). Слабым местом немцев в этом районе была пехота: это были либо охранные, либо понёсшие значительные потери пехотные дивизии.
28 июня5-я гвардейская танковая армия, конно-механизированная группа Н. С. Осликовского и 2-й гвардейский танковый корпус пришли в движение с целью форсировать Березину и продвигаться на Минск. 5-я танковая армия, шедшая в середине боевого порядка, на Березине столкнулась с группой генерала Д. фон Заукена (основные силы 5-й танковой дивизии и 505-й тяжелый танковый батальон). Группа Д. фон Заукена имела задачей удерживать рубеж Березины, чтобы прикрыть отступление 4-й армии[40]. 29 и 30 июня между этой группой и двумя корпусами 5-й гвардейской танковой армии шли чрезвычайно жестокие бои. 5-я гвардейская танковая армия продвигалась с огромным трудом и тяжёлыми потерями, однако за это время конно-механизированная группа Н. С. Осликовского, 2-й гвардейский танковый корпус и стрелки 11-й гвардейской армии форсировали Березину, сломив слабое сопротивление полицейских подразделений, и начали охватывать немецкую дивизию с севера и юга. 5-я танковая дивизия под давлением со всех сторон была вынуждена отступить с тяжёлыми потерями после непродолжительных, но ожесточённых уличных боёв в самом Борисове[59]. После коллапса обороны у Борисова, конно-механизированная группа Н. С. Осликовского была нацелена на Молодечно (к северо-западу от Минска), а 5-я гвардейская танковая армия и 2-й гвардейский танковый корпус — на Минск. Правофланговая 5-я общевойсковая армия, в это время двигалась севернее строго на запад, на Вилейку, а левофланговая 31-я армия следовала за 2-м гвардейским танковым корпусом. Таким образом, шло параллельное преследование: советские подвижные соединения обгоняли отступающие колонны окружаемой группировки. Был взломан последний рубеж на пути к Минску. Вермахт понес серьёзные потери, причём доля пленных была значительной. Заявки 3-го Белорусского фронта включали более 22 тысяч убитых и более 13 тысяч пленных немецких солдат[60]. Вкупе с большим количеством уничтоженного и захваченного транспорта (почти 5 тысяч автомобилей, согласно той же сводке) можно сделать вывод, что тяжёлым ударам подверглись тыловые службы группы армий «Центр».
К северо-западу от Минска 5-я танковая дивизия дала ещё один серьёзный бой 5-й гв. танковой армии. 1—2 июля прошло тяжелое маневренное сражение. Немецкие танкисты заявили об уничтожении 295 советских боевых машин[40]. Хотя к таким заявкам следует относиться с осторожностью, не подлежит сомнению, что потери 5-й гв. танковой армии были тяжелы. Однако в этих боях 5-я танковая дивизия сократилась до 18 танков, были также утрачены все «тигры» 505-го тяжелого батальона[40]. Фактически, дивизия потеряла возможность влиять на оперативную обстановку, в то время, как ударный потенциал советских бронетанковых частей отнюдь не был исчерпан.
3 июля 2-й гв. танковый корпус подошёл к окраинам Минска и, совершив обходной манёвр, ворвался в город с северо-запада. В этот момент к городу с юга подошёл передовой отряд фронта Рокоссовского, с севера наступала 5-я гв. танковая армия, а с востока — передовые отряды 31-й общевойсковой армии. Против столь многочисленных и мощных формирований в Минске имелось лишь около 1800 человек регулярных войск. Немцам удалось 1-2 июля эвакуировать более 20 тысяч раненых и тыловиков[61]. Однако в городе ещё оставались достаточно многочисленные отставшие (значительной частью невооружённые). Оборона Минска была очень короткой (её практически не было, кроме небольших перестрелок): уже к 13:00 столица Белоруссии была освобождена[60]. Это означало, что остатки 4-й армии и присоединившиеся к ней части, более 100 тысяч человек, обречены на плен или истребление в Минском «котле». Минск попал в руки советских войск сильно разрушенным в ходе боев ещё лета 1941 года, также в результате бомбежек советской авиацией в мае-июне 1943, кроме того, отступая, части вермахта причинили дополнительные разрушения городу. Маршал Василевский констатировал: «5 июля я посетил Минск. Впечатление у меня осталось крайне тяжелое. Город был сильно разрушен фашистами. Из крупных зданий враг не успел взорвать только дом белорусского правительства, новое здание ЦК КПБ, радиозавод и Дом Красной Армии. Электростанция, железнодорожный вокзал, большинство промышленных предприятий и учреждений взорваны»[62].
Окружённая немецкая группировка предпринимала отчаянные попытки вырваться на запад. Немцы предпринимали даже попытки атак с холодным оружием[61]. Поскольку управление армии спаслось бегством на запад, фактическое командование остатками 4-й полевой армии осуществлял вместо К. фон Типпельскирха командир 12-го армейского корпуса В. Мюллер[57].
Минский «котёл» простреливался насквозь артиллерийским огнём и авиацией, боеприпасы были на исходе, снабжение полностью отсутствовало, поэтому попытка прорыва была предпринята без промедления. Для этого окружённые разбились на две группы, одна во главе с самим В. Мюллером, другой руководил командир 78-й штурмовой дивизии генерал-лейтенант Г. Траут. 6 июля отряд под командованием Г. Траута численностью в 3 тысячи человек предпринял попытку прорваться у Смиловичей, но столкнулся с частями 49-й армии и после четырёхчасового боя был перебит. В тот же день Г. Траут предпринял вторую попытку выбраться из ловушки, однако не доходя до переправ через Свислочь у Синило, его отряд был разгромлен, а сам Г. Траут попал в плен[60][61].
5 июля из «котла» была отправлена последняя радиограмма командованию группы армий. Она гласила[57]:
Сбросьте с самолёта хотя бы карты местности, или вы уже списали нас?
На этот отчаянный призыв ответа не последовало. Внешний фронт окружения быстро сдвигался на запад, и если в момент замыкания кольца для прорыва было достаточно пройти 50 км, вскоре фронт проходил уже в 150 км от котла[63]. Извне к окружённым никто не пробивался. Кольцо сжималось, сопротивление подавляли массированными обстрелами и бомбардировками. 8 июля, когда невозможность прорыва стала очевидна, В. Мюллер принял решение капитулировать. Рано утром он выехал, ориентируясь на звуки артиллерийского огня, в сторону советских войск, и сдался в плен частям 121-го стрелкового корпуса 50-й армии. Им немедленно был написан приказ следующего содержания[57]:
"8.7.1944 года.
Всем солдатам 4-й армии, находящимся в районе к востоку от реки Птич!
Наше положение после многодневных тяжелых боев стало безнадежным. Мы выполнили свой долг. Наша боеспособность практически сведена на нет, и рассчитывать на возобновление снабжения не приходится. По сообщению верховного командования вермахта, русские войска стоят уже под Барановичами. Путь по течению реки блокирован, и прорвать кольцо своими силами мы не можем. У нас огромное количество раненых и солдат, отбившихся от своих частей.
Русское командование обещает:
а) медицинскую помощь всем раненым;
б) офицерам оставить ордена и холодное оружие, солдатам — ордена.
От нас требуется: собрать и сдать в исправном состоянии все наличное оружие и снаряжение.
Положим конец бессмысленному кровопролитию!
Приказываю:
Немедленно прекратить сопротивление; собраться группами по 100 человек и более под командованием офицеров или старших по званию унтер-офицеров; сконцентрировать раненых в пунктах сбора; действовать четко, энергично, проявляя товарищескую взаимопомощь. Чем большую дисциплинированность мы покажем при сдаче, тем скорее будем поставлены на довольствие.
Настоящий приказ надлежит распространять устно и письменно всеми имеющимися в распоряжении средствами.
Мюллер,
генерал-лейтенант и командующий
XII армейским корпусом.
Командиры Красной армии достаточно самокритично оценивали действия по разгрому Минского «котла». Командующий 2-м Белорусским фронтом генерал Г. Ф. Захаров выразил крайнее недовольство[63]:
Ликвидация окружённых разрозненных групп противника идёт возмутительно медленно и неорганизованно. В результате безынициативной и нерешительной деятельности командармов противник в поисках выхода мечется из стороны в сторону, нападает на штабы корпусов и армий, склады, на автоколонны, тем самым нарушает бесперебойную работу тыла и управление.
Тем не менее, в течение 8 — 9 июля организованное сопротивление немецких войск было сломлено. До 12 июля продолжалась зачистка: партизаны и регулярные части прочёсывали леса, обезвреживая мелкие группы окруженцев. После этого бои восточнее Минска окончательно прекратились. Более 72 тысяч немецких солдат погибли, более 35 тысяч попали в плен[60].
В преддверии второго этапа операции «Багратион» советская сторона пыталась максимально эксплуатировать достигнутый успех, немецкая — восстановить фронт. На этом этапе наступающим пришлось бороться с прибывающими неприятельскими резервами. Также в это время произошли новые кадровые перестановки в руководстве вооружёнными силами нацистской Германии. Начальник генерального штаба сухопутных войск К. Цейтцлер предложил отвести группу армий «Север» на юг, чтобы с её помощью построить новый фронт[52]. Это предложение было отвергнуто А. Гитлером по политическим соображениям (отношения с Финляндией), а также из-за возражений флотского командования: уход из Финского залива ухудшал сообщения с той же Финляндией и Швецией[36]. В итоге К. Цейтцлер был вынужден оставить пост начальника генерального штаба, и был сменен Г. В. Гудерианом.
Фельдмаршал В. Модель со своей стороны попытался воздвигнуть оборонительную линию, идущую от Вильнюса через Лиду и Барановичи[40] и запечатать дыру во фронте шириной 400 км. Для этого он располагал единственной армией группы «Центр», не подвергшейся до сих пор удару — 2-й, а также подкреплениями и остатками разбитых частей. В сумме это были очевидно недостаточные силы. В. Модель получил значительную помощь с других участков фронта: до 16 июля в Белоруссию было переброшено 46 дивизий[63][64]. Однако эти формирования вводились в бой постепенно, часто «с колёс», и не могли быстро изменить ход сражения.
Ожидая наступления на Даугавпилс, противник перебросил в этот район часть сил группы армий «Север». Советская сторона оценивала силы противника под Даугавпилсом в пять свежих дивизий, а также — бригаду штурмовых орудий, охранные, саперные и штрафные части. Таким образом, превосходства в силах над противником советские войска не имели[27]. Кроме того, перебои со снабжением горючим вынудили советскую авиацию сильно снизить активность[источник не указан 1386 дней]. Из-за этого наступление, начавшееся 5 июля, к 7-му числу забуксовало. Перенесение направления удара помогло лишь несколько продвинуться вперед, но не создать прорыв. 18 июля операция на двинском направлении была приостановлена. По утверждению И. Х. Баграмяна, он был готов к такому развитию событий[65]:
Для меня, в общем-то, не было неожиданным медленное продвижение армии Чистякова. То, чего я опасался, началось: враг пытался организовать удар во фланг главным силам нашего фронта, а для этого начал вводить новые войска в районе Даугавпилса, откуда так удобно идти на соединение с войсками группы армий «Центр».
Советскому наступлению способствовало то обстоятельство, что между остатками 3-й танковой армии и 16-й армией группы армий «Север» образовалась брешь шириной от 60 до 100 километров, которая не была закрыта из-за нехватки войск[66].
Продвижение на Свенцяны шло значительно проще, поскольку на этом направлении противник не вбросил таких значительных резервов, а советская группировка, напротив, была более мощной, чем против Даугавпилса. Наступая, 1-й танковый корпус перерезал железную дорогу Вильнюс — Даугавпилс. К 14 июля левый фланг продвинулся на 140 км, оставляя южнее Вильнюс и двигаясь на Каунас.
Локальная неудача не повлияла на общий ход операции. 6-я гвардейская армия снова перешла в наступление 23 июля, и хотя её продвижение было медленным и трудным, 27 июля Даугавпилс был очищен во взаимодействии с войсками наступавшего правее 2-го Прибалтийского фронта. После 20 июля начал сказываться ввод свежих сил: 51-я армия достигла линии фронта и сразу же освободила Паневежис, после чего продолжила движение к Шяуляю. 26 июля в её полосе был введен в бой 3-й гвардейский механизированный корпус, который вышел к Шяуляю в тот же день. Сопротивление противника было слабым, с немецкой стороны действовали в основном отдельные оперативные группы[65][67], поэтому Шяуляй был взят уже 27 июля.
Противник вполне ясно понимал намерение Ставки ВГК отрезать группу «Север». Йоханнес Фриснер, командующий группой армий, ещё 15 июля обратил внимание Гитлера на этот факт, утверждая, что если группа армий не сократит фронт и не будет отведена, её ждет изоляция и, возможно, разгром[67]. Однако времени на отвод группы из намечающегося «мешка» уже не было, а 23 июля Фриснер был снят с должности и отправлен на юг, в Румынию.
Общая цель 1-го Прибалтийского фронта состояла в выходе к морю[68], поэтому 3-й гвардейский механизированный корпус как подвижная группа фронта был повернут практически под прямым углом: с запада на север. И. Х. Баграмян оформил этот поворот приказом следующего содержания[68]:
Благодарю за Шяуляй. Прекратить бой в районе Шяуляй. Быстро сосредоточиться м. Мешкучай и ударом на север вдоль шоссе к исходу 27.7.1944 г. главными силами овладеть Ионишкис, а сильными передовыми отрядами — Бауска, Елгава.
К 30 июля удалось отделить две группы армий друг от друга: авангарды 3-го гвардейского мехкорпуса перерезали последнюю железную дорогу между Восточной Пруссией и Прибалтикой в районе Тукумса. 31 июля после довольно напряженного штурма пала Елгава. Таким образом, фронт вышел к Балтийскому морю. Возникла, по выражению Гитлера, «брешь в вермахте»[67]. На этом этапе основной задачей фронта И. Х. Баграмяна стало удержание достигнутого, поскольку операция на большую глубину привела бы к растяжению коммуникаций, а противник деятельно старался восстановить сухопутное сообщение между группами армий.
Солдаты дивизии «Великая Германия» во время контрудара в ПрибалтикеХассо фон Мантойфель с офицерами дивизии «Великая Германия»
Первым из немецких контрударов стала атака под городом Биржай. Этот городок находился на стыке между прорвавшейся к морю 51-й армией и идущей за ней справа уступом 43-й армией. Идея немецкого командования состояла в том, чтобы через позиции прикрывающей фланг 43-й армии выйти в тылы отходящей к морю 51-й армии. Противник использовал достаточно крупную группировку из состава группы армий «Север». По советским данным, в сражении участвовали пять пехотных дивизий (58-я, 61-я, 81-я, 215-я и 290-я), 11-я добровольческая моторизованная дивизия СС «Нордланд», 393-я бригада штурмовых орудий и другие части[69]. 1 августа, перейдя в наступление, эта группа сумела окружить 357-ю стрелковую дивизию 43-й армии. Дивизия была достаточно малочисленной (4 тысячи человек)[69] и находилась в тяжёлом положении. Однако локальный «котёл» не подвергался серьёзному нажиму[69], видимо, из-за недостатка сил у противника. Первые попытки деблокировать окружённую часть не удались, но с дивизией сохранялась связь, она имела снабжение по воздуху[65]. Ситуацию переломили резервы, введенные Баграмяном. В ночь на 7 августа19-й танковый корпус и окружённая дивизия соединились. Биржай также был удержан. Из 3908 человек, попавших в окружение, вышли 3230 человек в строю и около 400 раненых, то есть потери в людях оказались умеренными.
Cоветское наступление в Прибалтике было временно прекращено, поскольку 3-й танковой армии к этому моменту удалось построить фронт обороны на запад[e]. Затем немецкая сторона предприняла серию контратак, нацеленных на возвращение Шаулена и Митау и восстановление сухопутной связи с группой армий «Север».
Однако контрудары немецких войск продолжались. 16 августа начались атаки в районе Расейняя и западнее Шяуляя. Немецкая 3-я танковая армия пыталась восстановить связь с группой армий «Север». Подразделения 2-й гвардейской армии были оттеснены, как и части соседней, 51-й армии. К 18 августа перед 2-й гвардейской армией были установлены 7-я, 5-я, 14-я танковые дивизии и танковая дивизия «Великая Германия» (в документе ошибочно — «дивизия СС»)[70]. Положение под Шяуляем было стабилизировано вводом в бой 5-й гвардейской танковой армии[65].
Затем немецкая сторона предприняла серию контратак, нацеленных на возвращение Шауляя и Митау и восстановление сухопутной связи с группой армий «Север». Для этого были сформированы два импровизированных танковых корпуса групп армий «Север» и «Центр», которые 16 августа начали наступление с запада и востока на Тукумс (см. Операция Доппелькопф). Тукумс был занят, и на короткий срок противник восстановил сухопутное сообщение между группами армий «Центр» и «Север». Однако из-за отсутствия поддержки с воздуха, горючего и пехоты для защиты флангов наступление немцев застопорилось. Атаки немецкой 3-й танковой армии в районе Шяуляя также не удались[70]. В конце августа наступил перерыв в сражениях. 1-й Прибалтийский фронт завершил свою часть операции «Багратион».
Не беря оперативной паузы, 3-й Белорусский фронт 5 июля приступил к операции. Наступление было поддержано 5-й гвардейской танковой армией. Противник не имел достаточных сил для прямого противостояния, однако Вильнюс был объявлен А. Гитлером очередной «крепостью», и в нём был сосредоточен довольно крупный гарнизон, уже в ходе операции дополнительно усиленный и насчитывавший около 15 тысяч человек[40]. Существуют и альтернативные точки зрения на численность гарнизона: 4 тысячи человек[52]. 5-я армия и 3-й гвардейский механизированный корпус прорвали оборону противника и продвинулись на 20 км за первые сутки. Для пехоты это очень высокий темп. Дело облегчалось рыхлостью немецкой обороны: армии противостояли на широком фронте потрепанные пехотные соединения и брошенные на фронт строительные и охранные части. Армия охватила Вильнюс с севера.
Тем временем 11-я гвардейская армия и 5-я гвардейская танковая армия наступали южнее, в районе Молодечно. При этом танковая армия постепенно смещалась к северу, окружая Вильнюс с юга. Сам Молодечно был взят кавалеристами 3-го гвардейского корпуса 5 июля. В городе был захвачен склад с 500 тоннами горючего[27]. 6 июля немцы попытались провести частную контратаку против 5-й гвардейской танковой армии. В ней участвовали 212-я пехотная и 391-я охранная дивизии, а также импровизированная бронегруппа Хоппе из 22 самоходных артиллерийских установок. Контрудар имел, по немецким заявкам, ограниченный успех, но советской стороной он не подтверждается; отмечается лишь факт контратаки. На продвижение к Вильнюсу влияния он не оказал, но 11-я гвардейская армия должна была несколько снизить темп движения к Алитусу, отбивая эту и последующие атаки (позднее на 11-ю гвардейскую армию пришлись контрудары 7-й и остатков 5-й танковых дивизий, охранных и пехотных частей). 7 — 8 июля город был окружен частями 5-й гвардейской танковой армии с юга и 3-го гвардейского механизированного корпуса с севера. Гарнизон под командованием генерал-майора Р. Штагеля занял круговую оборону. Город обороняла обычная для сражений 1944 года сводная группа из различных частей, в том числе 761-я пехотная бригада, артиллерийский и зенитный батальоны и другие.
Советские солдаты в Вильнюсе. Автомобиль — трофейный Kfz85
7 июля в Вильнюсе вспыхнуло восстание польской националистической организации Армия Крайова (операция «Острая брама» в рамках акции «Буря»). Её отряды, возглавляемые местным командиром А. Кржижановским насчитывали по разным данным от 4 до 10 тысяч человек[71], и им удалось взять под контроль часть города. Польские повстанцы не были в силах освободить Вильнюс самостоятельно, но они оказали помощь частям Красной армии.
К 9 июля большинство ключевых объектов в городе, в том числе железнодорожная станция и аэродром, было захвачено частями 5-й армии и 5-й гвардейской танковой армии. Однако гарнизон упорно сопротивлялся.
В ночь с 12-го на 13 июля немецкая 6-я танковая дивизия при поддержке части дивизии «Великая Германия» пробила коридор к Вильнюсу. Операцией лично руководил генерал-полковник Г. Х. Рейнгардт, командующий 3-й танковой армией. Из «крепости» вышло три тысячи немецких военнослужащих. Прочие, сколько бы их ни было, погибли или попали в плен 13 июля. Советская сторона заявила о гибели в Вильнюсе и окрестностях восьми тысяч немецких солдат и пленении пяти тысяч[27]. К 15 июля 3-й Белорусский фронт захватил плацдарм за Неманом. Части Армии Крайовой были интернированы советскими властями[71].
Пока шёл штурм Вильнюса, южное крыло фронта спокойно продвигалось на запад. 3-й гвардейский кавалерийский корпус овладел Лидой, и к 16 июля вышел к Гродно. Фронт форсировал Неман. Крупная водная преграда была пройдена в быстром темпе с умеренными потерями.
Части вермахта попытались нейтрализовать плацдармы за Неманом. С этой целью командование немецкой 3-й танковой армии создало импровизированную боевую группу из частей 6-й танковой дивизии и дивизии «Великая Германия». В её состав вошли два танковых батальона, моторизованный полк и самоходная артиллерия. Контрудар 16 июля был нацелен во фланг 72-му стрелковому корпусу 5-й армии. Однако этот контрудар был проведен в спешке, разведку организовать не успели. В глубине советской обороны у местечка Вроблевиж боевая группа наткнулась на вставшую в оборону 16-ю гв. истребительно-противотанковую бригаду, и потеряла в ходе тяжелого боя 63 танка. Немецкий контрудар захлебнулся, плацдармы за Неманом были удержаны Красной Армией.
Однако постепенное усиление сопротивления немцев привело к сравнительно медленному продвижению с серьёзными потерями. Растяжение коммуникаций, исчерпание боеприпасов, растущие потери вынудили советские войска приостановить наступление. Кроме того, противник обрушил на фронт И. Д. Черняховского серию контрударов. Так, 9 августа1-я пехотная, 5-я танковая дивизии и дивизия «Великая Германия» контратаковали шедшую в центре фронта 33-ю армию и несколько потеснили её. В середине августа контратака пехотных дивизий в районе Расейняя привела даже к тактическим (уровня полка) окружениям, вскоре, однако, пробитым. Эти хаотичные контратаки привели к иссяканию операции к 20-м числам августа. С 29 августа по указанию Ставки Верховного Главнокомандования 3-й Белорусский фронт перешёл к обороне, достигнув Сувалок и не дойдя нескольких километров до границ Восточной Пруссии.
Выход к старым границам Германии вызвал в Восточной Пруссии панику. Несмотря на заверения гауляйтера Э. Коха в том, что положение на подступах к Восточной Пруссии стабилизировалось, население начало покидать регион.
Для 3-го Белорусского фронта Каунасской операцией сражения в рамках операции «Багратион» закончились.
После создания Минского «котла» генерал Г. Ф. Захаров, как и другие командующие фронтами, получил задачу продвигаться глубоко на запад. В рамках Белостокской операции 2-й Белорусский фронт играл вспомогательную роль — преследовал остатки группы армий «Центр». Оставив за спиной Минск, фронт продвигался строго на запад — на Новогрудок, а затем — на Гродно и Белосток. 49-я и 50-я армии поначалу не могли принять участия в этом движении, поскольку продолжали бои с немецкими частями, попавшими в окружение в Минском «котле». Таким образом, для наступления оставалась только одна — 3-я армия. Она начала движение 5 июля. Сначала сопротивление противника было очень слабым: за первые пять дней 3-я армия продвинулась на 120—125 км. Такой темп является очень высоким для пехоты и скорее характерен для марша, чем для наступления. 8 июля пал Новогрудок, 9 июля армия вышла к Неману.
Однако постепенно противник выстраивал оборону перед войсками фронта. На 10 июля перед позициями фронта разведка установила остатки 12-й и 20-й танковой и части четырёх пехотных дивизий, а также шесть отдельных полков[27]. Эти силы не могли остановить наступление, но влияли на оперативную обстановку и снижали темп операции.
10 июля в бой вступила 50-я армия. Был форсирован Неман. 15 июля войска фронта подошли к Гродно. В тот же день советские войска отбили серию контратак, причинив противнику серьёзный ущерб. 16 июля Гродно был освобожден во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом.
Немецкий военный автомобиль пересекает мост в Гродно в последние дни перед падением городаСоздание советской комендатуры в Гродно
Противник усиливал части на гродненском направлении, однако эти резервы не были достаточны, и кроме того, сами несли тяжёлые потери в боях. Хотя темп наступления фронта серьёзно упал, с 17 по 27 июля войска прорвались к Августовскому каналу, 27 июля отбили Белосток, и вышли на довоенную границу СССР. Операция прошла без заметных окружений противника, что связано со слабостью подвижных соединений во фронте: 2-й Белорусский фронт не имел ни одного танкового, механизированного или кавалерийского корпуса, располагая только танковыми бригадами поддержки пехоты[72]. В целом, фронт выполнил все задачи, поставленные перед ним.
В дальнейшем фронт развивал наступление на Осовец, и 14 августа занял город. Также фронтом был занят плацдарм за Наревом. Однако продвижение войск было достаточно медленным: свою роль играли, с одной стороны, растянутые коммуникации, с другой — частые контратаки усилившегося противника. 14 августа Белостокская операция была прекращена, а для 2-го Белорусского фронта закончилась и операция «Багратион».
Уже 5 июля силы Красной армии столкнулись с прибывающими оперативными резервами противника. 1-й мехкорпус вступил в бой с 4-й танковой дивизией, только что прибывшей в Белоруссию, и был остановлен. Кроме того, на фронте появились венгерские части (1-я кавалерийская дивизия), и немецкие пехотные резервы (28-я легкая дивизия). 5 и 6 июля шли напряженные бои, продвижение было незначительным, успех наметился только у 65-й армииП. И. Батова[27].
Постепенно сопротивление под Барановичами было сломлено. Наступающих поддерживали крупные силы авиации (около 500 бомбардировщиков)[73]. 1-й Белорусский фронт заметно превосходил неприятеля численно, поэтому сопротивление постепенно слабело. 8 июля после тяжёлого уличного боя Барановичи были освобождены.
Благодаря успеху под Барановичами облегчились действия 61-й армии. Эта армия под командой генерала П. А. Белова наступала в направлении Пинска через Лунинец. Армия действовала на чрезвычайно сложной заболоченной местности между флангами 1-го Белорусского фронта. Падение Барановичей создало угрозу охвата немецких войск в районе Пинска и принудило их к поспешному отступлению. В ходе преследования значительную помощь 61-й армии оказала Днепровская речная флотилия. В частности, в ночь на 12 июля суда флотилии скрытно поднялись по Припяти и высадили стрелковый полк на окраине Пинска[73]. Уничтожить десант немцам не удалось, 14 июля Пинск был освобожден.
19 июля был полуокружён и на следующий день взят Кобрин, город восточнее Бреста. Правое крыло фронта вышло к Бресту с востока.
Велись боевые действия и на левом крыле фронта, отделённом от правого непроходимыми болотами Полесья. Ещё 2 июля противник начал выводить войска из Ковеля — важного транспортного узла. 5 июля в наступление перешла 47-я армия и 6 июля освободила город. Сюда для непосредственного руководства войсками прибыл командующий фронтом Константин Рокоссовский.
8 июля, с целью захвата плацдарма на Западном Буге (последующая задача — выход к Люблину) в бой был введен 11-й танковый корпус. Из-за неорганизованности корпус попал в засаду и безвозвратно потерял 75 танков, командир корпуса Рудкин был снят со своей должности. Безуспешные атаки здесь велись ещё несколько дней.
В итоге под Ковелем противник организованно отступил на 12—20 километров и сорвал советское наступление.
18 июля 1-й Белорусский фронт под командованием К. К. Рокоссовского перешёл в наступление в полном составе. В операцию вступило остававшееся до сих пор в значительной мере пассивным левое крыло фронта. Поскольку южнее уже шла Львовско-Сандомирская операция, для немецкой стороны манёвр резервами был крайне затруднён. Противником 1-го Белорусского фронта были не только части группы армий «Центр», но также группа армий «Северная Украина», которой командовал В. Модель. Этот фельдмаршал таким образом совмещал посты командующего группами армий «Центр» и «Северная Украина». Для того, чтобы сохранить связь между группами армий, он приказал отвести 4-ю танковую армию за Буг. 8-я гвардейская армия под командованием В. И. Чуйкова и 47-я армия под командованием Н. И. Гусева вышли к реке и сходу форсировали её, войдя на территорию Польши. К. К. Рокоссовский относит форсирование Буга к 20 июля[74], Д. Гланц — к 21-му числу[75]. Как бы то ни было, создать рубеж по Бугу вермахту не удалось. Более того, оборона 8-го армейского корпуса немцев развалилась так быстро, что оказалась не нужна помощь 2-й танковой армии, танкисты были вынуждены догонять пехотинцев[76]. Танковая армия С. И. Богданова состояла из трёх корпусов, и представляла серьёзную угрозу. Она быстро выдвинулась в сторону Люблина, то есть, строго на запад. 11-й танковый и 2-й гвардейский кавалерийский корпуса при поддержке пехоты повернули к Бресту, на север[75].
В это время на правом крыле фронта был освобожден Кобрин. Таким образом, под Брестом начал формироваться локальный «котел». 25 июля кольцо окружения вокруг частей 86-й, 137-й и 261-й пехотных дивизий было замкнуто. Через три дня, 28 июля, остатки окруженной группы прорвались из «котла». При разгроме брестской группы немцы понесли серьёзные потери убитыми, что отмечается обеими воюющими сторонами[36][52](по советским заявкам на поле боя осталось 7 тысяч трупов немецких солдат)[27]. Пленных было взято чрезвычайно мало — всего 110 человек[27].
Тем временем 2-я танковая армия наступала на Люблин. Необходимость скорого его захвата была обусловлена политическими причинами. И. В. Сталин подчёркивал, что освобождения Люблина «…настоятельно требует политическая обстановка и интересы независимой демократической Польши»[77]. Армия получила приказ 21 июля, и в ночь на 22-е приступила к его выполнению. Танковые части наступали из боевых порядков 8-й гвардейской армии. 3-й танковый корпус ударил в стык между двумя немецкими корпусами, и после скоротечного боя пробил их оборону. Во второй половине дня начался охват Люблина. Шоссе Люблин — Пулавы было перекрыто, на дороге были перехвачены тыловые учреждения противника[76], которые эвакуировались вместе с администрацией города. Часть сил танковой армии в этот день не имела контакта с противником из-за перебоев со снабжением горючим.
Советские военнослужащие в ликвидированном концлагере Майданек
Успех первого дня рывка к Люблину привел к переоценке Красной армией своих возможностей. Наутро 23 июля был предпринят штурм города силами танковых корпусов. В предместьях советские силы имели успех, но удар в сторону площади Локетка был парирован. Проблемой штурмующих был острый недостаток мотопехоты. Эта проблема была смягчена: в городе вспыхнуло восстание Армии Крайовой. В этот день С. И. Богданов, наблюдавший за штурмом, был ранен[75]. Сменивший его генерал А. И. Радзиевский (до этого — начальник штаба армии) энергично продолжил штурм. Рано утром 24 июля часть гарнизона покинула Люблин, однако не всем удалось успешно отступить. Перед полуднем в центре города соединились штурмующие его с разных сторон части, и к утру 25 июля Люблин был очищен.
По советским данным, было взято в плен 2228 немецких солдат во главе с группенфюрером СС Х. Мозером[76]. Точные потери Красной армии при штурме неизвестны, но согласно справке полковника И. Н. Базанова (начальник штаба армии после ранения С. И. Богданова) с 20 июля по 8 августа армия потеряла 1433 человека погибшими и пропавшими[78]. Учитывая потери в сражении у Радзимина безвозвратные потери армии при наступлении на Люблин и штурме могут достигать шестисот человек. Захват города произошёл с опережением планов: директива на штурм Люблина за подписями А. И. Антонова и И. В. Сталина предусматривала занятие Люблина 27 июля[77]. После взятия Люблина, 2-я танковая армия совершила глубокий рывок к северу вдоль Вислы, имея конечной целью захват Праги, восточного предместья Варшавы. Вблизи Люблина был освобожден лагерь смерти Майданек.
27 июля к Висле у города Пулавы вышла 69-я армия. 29-го ею был захвачен плацдарм южнее Варшавы. Форсирование прошло достаточно спокойно. Однако не всем подразделениям сопутствовал такой же успех.
30 июля 69-я, 8-я гвардейская, 1-я польская и 2-я танковая армии получили приказ К. К. Рокоссовского о захвате плацдармов за Вислой. Командующий фронтом, как и Ставка Верховного Главнокомандования, намеревались таким образом создать базу для будущих операций.
1. Начальнику инженерных войск фронта основные переправочные средства подтянуть к р. Висла и обеспечить переправу: 60-й армии, 1-й польской армии, 8-й гвардейской армии.
2. Командующим армиями:
а) составить армейские планы форсирования р. Висла, увязав их с оперативными задачами, выполняемыми армией и соседями. В этих планах четко отразить вопросы взаимодействия пехоты с артиллерией и другими средствами усиления, уделив главное внимание надежному обеспечению десантных групп и частей с задачей не допустить уничтожения их на западном берегу реки;
б) организовать строгий контроль за выполнением плана форсирования, не допуская при этом самотека и неорганизованности;
в) довести до сведения командиров всех степеней, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании р. Висла, будут представлены к специальным наградам орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза.
— ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2307. Д. 168. Л. 105–106
31 июля Вислу неудачно попыталась форсировать польская 1-я армия. Указывая на причины неудачи, начальник политуправления польской армии подполковник Замбровский отмечал неопытность солдат, недостаток боеприпасов и организационные провалы.
Висла была форсирована молодым солдатом, который в большинстве случаев [в] первый раз был в бою, необстрелянным, не знающим, что такое переправа.(…)Дивизионная и полковая разведки не произвели рекогносцировки, так что не было никаких сведений о противнике и подразделения были брошены вслепую. Наша артиллерия не сумела уничтожить огневых точек противника, обстреливающих переправу, хотя стреляла метко. На том берегу подразделения причаливались малыми группами, офицеры не знали оперативного плана, а солдаты своей конкретной задачи.
— ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2380. Д. 14. Л. 85-90
1 августа Вислу начала форсировать 8-я гвардейская армия у Магнушева. Её плацдарм должен был возникнуть между Пулавским плацдармом 69-й армии и Варшавой. Первоначальный план предполагал форсирование Вислы 3—4 августа, после усиления 8-й гвардейской армии артиллерией и переправочными средствами. Однако командовавший армией В. И. Чуйков убедил К. К. Рокоссовского начать уже 1 августа, рассчитывая на внезапность удара[79].
В течение 1—4 августа армии удалось завоевать обширный участок на западном берегу реки, 15 км по фронту и 10 в глубину[47]. Снабжение армии на плацдарме обеспечивалось несколькими построенными мостами, в том числе одним грузоподъемностью 60 тонн[47]. Учитывая возможность атак противника на достаточно длинный периметр плацдарма, К. К. Рокоссовский 6 августа приказал перебросить под Магнушев также «аутсайдера» боёв за плацдарм, 1-ю армию Войска Польского[80]. Таким образом, 1-й Белорусский фронт обеспечил себя двумя крупными плацдармами для будущих операций.
В литературе отсутствует единое наименование битвы, происшедшей на восточном берегу Вислы в конце июля-начале августа. Кроме Радзимина, его также привязывают к Варшаве, Окуневу и Воломину.
Офицеры дивизии СС «Мертвая голова» на фоне подбитого танка Т-34 Схема столкновения под Радзимином 1-4 августа. XXX — корпус, ХХ — дивизия. Хорошо виден прорыв 3-го танкового корпуса в обход Варшавы и перехват его коммуникаций у Воломина и Радзимина.
Люблин-Брестская операция поставила под сомнение реальность планов Моделя по удержанию фронта вдоль Вислы. Парировать угрозу фельдмаршал мог при помощи резервов. 24 июля была воссоздана 9-я армия, ей были подчинены прибывающие на Вислу силы[81]. Правда, поначалу состав армии был крайне скудным. В конце июля 2-я танковая армия начала испытывать её на прочность. Армия Радзиевского имела конечной целью захват плацдарма за Наревом (приток Вислы) к северу от Варшавы, в районе Сероцка. По дороге армия была должна захватить Прагу, пригород Варшавы на восточном берегу Вислы.
После овладения районом Брест и Седлец правым крылом фронта развивать наступление в общем направлении на Варшаву с задачей не позже 5-8 августа овладеть Прагой и захватить плацдарм на западном берегу р. Нарев в районе Пултуск, Сероцк.(…) СВГК. Сталин, Антонов.
— ЦАМО РФ. Ф. 132-А. Оп. 2642. Д. 36. Л. 424
Вечером 26 июля мотоциклетный авангард армии столкнулся с немецкой 73-й пехотной дивизией у Гарволина, города на восточном берегу Вислы к северо-востоку от Магнушева. Это стало прелюдией сложного маневренного сражения. На Прагу нацеливались 3-й и 8-й гвардейский танковые корпуса 2-й танковой армии. 16-й танковый корпус остался под Демблином (между Магнушевским и Пулавским плацдармами), ожидая, пока его сменит пехота[82].
73-я пехотная дивизия была поддержана отдельными частями парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» (разведывательный батальон и часть артиллерии дивизии) и другими разрозненными частями пехоты. Все эти войска были объединены под руководством командира 73-й пд Фрица Франека в группу «Франек». 27 июля 3-й тк сокрушил разведбат «Германа Геринга», 8-й гв. тк также добился прорыва. Под угрозой охвата группа «Франек» откатилась к северу. В это время на помощь избиваемой пехотной дивизии начали прибывать танковые части: основные силы дивизии «Герман Геринг», 4-я и 19-я танковые дивизии, дивизии СС «Викинг» и «Мёртвая голова» (в двух корпусах: 39-й танковый Дитриха фон Заукена и 4-й танковый корпус СС под началом Гилле). Всего эта группировка состояла из 51 тысячи человек при 600 танках и САУ[81]. 2-я танковая армия РККА располагала только 32 тысячами солдат и 425 танками и САУ[81]. Кроме того, быстрое продвижение 2-й ТА привело к отставанию тылов: горючее и боеприпасы подвозились с перебоями.
Однако пока основные силы немецкого танкового объединения не прибыли, пехота вермахта должна была вынести тяжкий удар 2-й ТА. 28 и 29 июля продолжались тяжёлые бои, корпуса Радзиевского (в том числе подошедший 16-й танковый) пытались перехватить шоссе Варшава-Седлец, но не смогли пробить оборону «Германа Геринга». Куда более успешными были удары по пехоте группы «Франек»: в районе Отвоцка было нащупано слабое место в её обороне, группу начали охватывать с запада, в результате чего 73-я дивизия начала неорганизованно отступать под ударами[82]. Генерал Франек был захвачен в плен не позднее 30 июля (именно 30 числом датируется рапорт Радзиевского о его пленении)[83]. Группа «Франек» оказалась разбита на отдельные части, понесла тяжёлые потери и быстро откатывалась на север.
3-й танковый корпус был нацелен глубоко на северо-запад с целью охвата Праги, через Воломин. Это был рискованный манёвр, и в последующие дни он едва не привел к катастрофе. Корпус прорывался через узкий зазор между немецкими силами, в условиях накопления неприятельских боевых групп на флангах. 3-й тк внезапно подвергся фланговой атаке у Радзимина. 1 августа Радзиевский приказывает армии перейти к обороне, но 3-й тк из прорыва не отводит[84].
1 августа части вермахта отсекли 3-й тк, отбив Радзимин и Воломин. Пути отхода 3-го тк были перехвачены в двух местах[82].
Однако коллапс окруженного корпуса не состоялся. 2 августа 8-й гв. танковый корпус ударом извне проломил узкий коридор навстречу окруженным[82]. Радоваться спасению окруженным пока было рано. Радзимин и Воломин были оставлены, а 8-й гв. танковый и 3-й танковый корпуса должны были обороняться от атакующих с нескольких сторон танковых дивизий противника. В ночь на 4 августа в расположение 8-го гв. тк вышли последние крупные группы окруженцев. В 3-м тк в котле погибли два командира бригад[85]. К 4 августа к месту сражения прибыла советская пехота в лице 125-го стрелкового корпуса и кавалерия (2-й гв. кавкорпус). Двух свежих соединений хватило для полной остановки противника 4 августа. Силами 47-й и 2-й танковой армий был осуществлен поиск оставшихся за линией фронта солдат окружённого 3-го тк, результатом этих мероприятий стало спасение нескольких сот окруженцев. В тот же день 19-я танковая дивизия и «Герман Геринг» после безуспешных атак на Окунев были выведены из-под Варшавы и начали перебрасываться к Магнушевскому плацдарму, имея целью его уничтожить. Безрезультатные атаки немцев на Окунев продолжались (силами 4 тд) и 5 августа, после чего силы атакующих иссякли[86].
Немецкая (и шире, западная) историография оценивает битву у Радзимина как серьёзный успех вермахта по меркам 1944 г. Утверждается об уничтожении или, по крайней мере, разгроме 3-го танкового корпуса[36][82]. Однако информация о действительных потерях 2-й танковой армии заставляет усомниться в справедливости последнего утверждения. С 20 июля по 8 августа армия потеряла 1433 человека убитыми, пропавшими и пленными[87]. Из этого числа на контрудар под Воломином приходятся 799 человек[81] При фактическом численном составе корпусов по 8-10 тысяч солдат, такие потери не позволяют говорить о гибели или разгроме 3-го тк в котле, даже если бы все их понес он один. Следует признать, что директива на захват плацдарма за Наревом не была выполнена. Однако директива была выпущена в момент, когда сведений о наличии у немцев крупной группировки в районе Варшавы не было. Наличие массы танковых дивизий в районе Варшавы само по себе делало малореальным прорыв в Прагу, а тем более, за реку, сравнительно малочисленной 2-й танковой армии. С другой стороны, контрудар сильной группировки немцев при их численном превосходстве принес скромные результаты. Потери немецкой стороны точно не могут быть выяснены, поскольку за десятидневку 21-31 июля 9 армия вермахта не предоставляла отчетов о понесенных потерях[88]. За следующую десятидневку армия сообщила о потере 2155 человек погибшими и пропавшими без вести[88].
После контрудара под Радзимином, 3-й тк был отведен к Минск-Мазовецкому для отдыха и пополнения, а 16-й и 8-й гв. танковые корпуса были переброшены на Магнушевский плацдарм. Их противниками там стали те же дивизии, «Герман Геринг» и 19-я танковая, что и под Радзимином.
Залп небельверферов во время Варшавского восстанияКапитуляция повстанцев в Варшаве
С подходом 2-й танковой армии к Праге, восточному району Варшавы, лидеры подпольной «Армии Крайовой» решились на масштабное восстание в городе. Армия Крайова исходила из доктрины «двух врагов» (Германия и СССР)[89]. Соответственно, цель восстания была двоякой: не допустить разрушения Варшавы немцами при эвакуации и одновременно воспретить установление в Польше лояльного СССР режима, а также продемонстрировать суверенитет Польши и способность Армии Крайовой действовать самостоятельно без поддержки РККА. Уязвимым местом плана была необходимость очень точно рассчитать момент, когда отступающие немецкие войска будут уже не способны оказать сопротивление, а части Красной Армии ещё не войдут в город. 31 июля, когда части 2-й танковой армии находились в считанных километрах от Варшавы, Т. Бур-Коморовский собрал совещание 3 командиров Армии Крайовой — было принято решение начать восстание в Варшаве, и 1 августа, через несколько часов после того, как армия А. И. Радзиевского перешла к обороне, восстание началось.
1 августа 1944 года командующий войсками группы армий «Центр»генерал-фельдмаршалВальтер Модель запретил отход войскам группы. В июле—августе 1944 года прикрывавшая подступы к Варшаве группа армий «Центр» не только частично возместила потери, понесённые перед этим в Белоруссии, но усилиями нового командования превзошла первоначальную мощь бронетанковых войск. Группа армий «Центр» в течение июля и первых дней августа была укреплена тридцатью тремя дивизиями и четырьмя бригадами, включая 9 танковых дивизий, одну танковую бригаду и одну моторизованную дивизию[90]. Назначенный главнокомандующим Группы армий «Центр» фельдмаршал Модель сконцентрировал на варшавском направлении мощные силы, а 16-й танковый корпус был переброшен на Магнушевский плацдарм. В результате немецкий контрудар был остановлен, предмостные укрепления в районах Магнушев и Пулавы остались в руках Красной Армии, но 1-й Белорусский фронт на этом участке остался без подвижных соединений. В соответствии с оперативными планами, переброшенные на варшавское направление 47-я и 70-я советские армии и усиленные 8-м гвардейским танковым корпусом, 10 августа начали наступление. Восполнение потерь 1-го Белорусского фронта шло главным образом за счёт необученного пополнения из Восточной и Западной Белоруссии, что резко снижало боеспособность войск.
По завершении сражения у Радзымина 2-я танковая армия была разделена. 3-й танковый корпус был выведен с передовой во фронтовой тыл на отдых, 16-й танковый корпус был переброшен на Магнушевский плацдарм. В районе Варшавы осталась только 47-я армия, действовавшая на широком фронте. В соответствии с оперативными планами, переброшенные на варшавское направление 47-я и 70-я советские армии, 10 августа начали наступление, 17 августа они получили усиление 8-м гвардейским танковым корпусом. Позднее к ним присоединилась 1-я армия Войска Польского. Помощи восстанию эти силы первоначально не оказывали, однако затем в Варшаву были направлены советские офицеры для связи с восставшими. В результате удалось договориться о направлении в Варшаву советских офицеров-корректировщиков, которые на основе данных поляков направляли удары советской авиации и артиллерии по немцам вокруг города и в самой Варшаве. Штаб маршала Рокоссовского даже договорился о совместной операции с восставшими — части Войска Польского с советской стороны должны были форсировать Вислу и удерживать плацдарм в городе или организовать коридор для выхода восставших в случае их поражения. Однако в ночь перед атакой подразделения восставших оставили без боя позиции, предназначенные для высадки частей Войска Польского. Немцы тут же заняли эти позиции и встретили сильным огнём лодки с десантом. Десантники несколько дней пытались захватить и расширить плацдарм, но у немцев было преимущество в численности и в тяжелой технике. Высадка провалилась, части Войска Польского понесли потери (больше 3000 человек, в том числе около 2000 человек — непосредственно в боях на территории восставшей Варшавы) и были эвакуированы обратно на восточный берег Вислы, а попытки деблокировать Варшаву с советской стороны на этом были прекращены.
После первоначальных успехов восстания вермахт и СС начали постепенное уничтожение частей Армии Крайовой. Восстание было окончательно подавлено в начале октября.
Вопрос о том, могла ли Красная Армия обеспечить победу восстания, и желали ли советские лидеры такую помощь оказать, спорен. Ряд историков утверждает, что остановка под Варшавой связана преимущественно с желанием И. В. Сталина дать немцам возможность покончить с восстанием[89][91]. Советская позиция сводилась к тому, что помощь восстанию была крайне затруднена из-за растяжки коммуникаций и, как следствие, перебоев со снабжением, и усилившегося сопротивления противника[74]. Точка зрения, согласно которой советское наступление под Варшавой остановилось в силу чисто военных причин, разделяется и частью западных историков[92]. Командующий 1-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовский указывал на полную неожиданность восстания и несогласованность действий его руководства с командованием Красной армии[93]. Он отмечал, что захват и удержание Варшавы были возможны лишь в случае начала восстания при непосредственном приближении войск Красной Армии к городу. Таким образом, консенсус по данному вопросу отсутствует, но можно констатировать, что помощь восставшей Варшаве на тактическом уровне оказывалась, однако была недостаточной для победы восставших.
Сражение за Магнушевский плацдармПочтовая марка СССР, 1964 год. К 20-летию освобождения Белоруссии.
8-я гвардейская армия основными силами занимала оборону на Магнушевском плацдарме, а ещё две дивизии были сосредоточены на восточном берегу в районе Гарволина из-за опасения К. К. Рокоссовского по поводу возможных немецких контрударов[79]. Однако удары немецкой 19-й танковой дивизии и дивизии «Герман Геринг», выведенных из-под Радзымина, обрушились не в тыл плацдарма, а на его фронт, на его южную часть. Кроме них, советские войска отмечали атаки 17-й пехотной дивизии и переформированной после гибели в Минском и Бобруйском «котлах» 45-й пехотной дивизии. Для борьбы с этими силами В. И. Чуйков располагал, помимо пехоты, танковой бригадой и тремя полками самоходной артиллерии. Кроме того, на плацдарм постепенно прибывали подкрепления: 6 августа в бой были брошены польская танковая бригада и полк тяжёлых танков ИС-2. Утром 8 августа удалось навести мосты через реку Вислу, благодаря зенитному «зонтику», который повесили новоприбывшие три зенитные дивизии[79]. Воспользовавшись мостами, на плацдарм переправился 8-й гвардейский танковый корпус, изъятый из 2-й танковой армии. Этот момент стал переломным в борьбе за Магнушевский плацдарм, в последующие дни активность противника упала. Не помогло и введение «свежей» 25-й танковой дивизии. Затем прибыл 16-й танковый корпус 2-й танковой армии. К 16 августа противник прекратил атаки.
Это сражение далось 8-й гвардейской армии очень тяжело. С 1 по 26 августа её общие потери составили более 35 тысяч человек[94]. Тем не менее, плацдарм был удержан.
На Пулавском плацдарме 2 августа 69-я армия при поддержке Войска Польского объединила два небольших плацдарма у Пулавы в единый, 24 км по фронту и 8 в глубину. С 5 по 14 августа немцы пытались уничтожить плацдарм, но потерпели неудачу. После этого армия В. Я. Колпакчи окончательно консолидировала плацдармы, к 28 августа создав предмостное укрепление 30 на 10 км.
29 августа фронт перешёл к обороне, хотя правое крыло фронта ещё продолжало частные операции. C этой даты операция «Багратион» считается оконченной.
21 июля1944 года, после того, как Красная армия перешла «линию Кёрзона» и вступила на польские территории, было создано временное правительство Польши, также известное как Польский комитет национального освобождения. Оно создавалось при активном участии СССР и при полном игнорировании эмигрантского правительства Польши в Лондоне, поэтому многими историками рассматривается как марионеточное. В Польский комитет национального освобождения вошли представители Польской рабочей партии, Польской социалистической партии, партий «Стронництво людове» и «Стронництво демократычне». 27 июля члены Польского комитета национального освобождения прибыли в Люблин (отсюда другое название это органа — «Люблинский комитет»). Первоначально никем, кроме СССР, не признанный в качестве правительства Польши, он фактически осуществлял управление освобождённой частью страны. Члены эмигрантского правительства были вынуждены либо остаться в изгнании, либо присоединиться к Люблинскому комитету.
Почтовая марка СССР, 1974 год. К 30-летию освобождения Белоруссии.
Советско-германский фронт с августа 1943 года по декабрь 1944 года Сооружение укреплений в Восточной Пруссии
В ходе этого обширного наступления была освобождена территория Белоруссии, восточной Польши, часть Прибалтики и практически полностью разгромлена германскаягруппа армий «Центр». Вермахт понёс тяжелейшие потери, отчасти из-за того, что А. Гитлер многократно запрещал отступление, не соглашаясь с предложениями своих генералов[95]. Восполнить эти потери впоследствии Германия была уже не в состоянии.
С военной точки зрения сражение в Белоруссии привело к масштабному поражению немецких вооружённых сил. В официальной немецкой военной истории Второй Мировой Войны операция «Багратион» расценивается как величайшее поражение во всей немецкой истории (даже в Верденской мясорубке первой мировой немецкая армия понесла меньшие потери[96]). Распространена точка зрения, согласно которой битва в Белоруссии является крупнейшим поражением немецких вооружённых сил во Второй мировой войне[40][97]. Операция «Багратион» является триумфом советской теории военного искусства благодаря хорошо скоординированному наступательному движению всех фронтов и проведённой операции по дезинформации противника о месте генерального наступления, начавшегося летом 1944 года[98]. В масштабах советско-германского фронта, операция «Багратион» стала крупнейшей в длинной серии наступлений. Она поглотила немецкие резервы, серьёзно ограничив возможности противника парировать как иные наступления на Восточном фронте, так и продвижение союзников в западной Европе. Так, например, дивизия «Великая Германия» была переброшена под Шяуляй с Днестра и, таким образом, была лишена возможности участвовать в отражении Яссо-Кишинёвской операции. Дивизия «Герман Геринг» была вынуждена покинуть позиции под Флоренцией в Италии в середине июля, и была брошена в бои на Висле, Флоренция была освобождена в середине августа, когда части «Геринга» безуспешно штурмовали Магнушевский плацдарм.
Быстрое наступление Красной армии и все более неблагоприятное положение немецких войск в Нормандии шокировали членов группы сопротивления военных из окружения Клауса фон Штауффенберга. Штауффенберг направил лейтенанта Генриха фон Лендорф-Штайнорта[англ.] к Хеннингу фон Тресков[f] c поручением узнать мнение последнего о перспективах военного переворота и устранения Гитлера. Фон Тресков ответил следующее[99]:
Убийство должно произойти любой ценой. Даже если покушение не удастся, нужно начать выступление в Берлине. Дело не только в практической цели, но и в том, чтобы немецкое сопротивление предприняло решительные действия на глазах всего мира и перед лицом истории. Все остальное не имеет значения.
Оригинальный текст (нем.)
Das Attentat muss erfolgen, coûte que coûte. Sollte es nicht gelingen, so muss trotzdem in Berlin gehandelt werden. Denn es kommt nicht nur auf den praktischen Zweck an, sondern darauf, dass die deutsche Widerstandsbewegung vor der Welt und vor der Geschichte den entscheidenden Wurf gewagt hat. Alles andere ist daneben gleichgültig.
После устранения Гитлера фон Тресков планировал открыть западный фронт Германии для войск союзников. Освободившиеся в результате немецкие части должны были быть немедленно переброшены на Восточный фронт, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение Советского Союза на запад и, следовательно, советскую оккупацию Германии. В то же время переговоры о прекращении огня должны начаться и с Советским Союзом. Мнение Трескова разделяло не все сопротивление. Так, фельдмаршал Гюнтер фон Клюге отказался от поста главнокомандующего на Западном фронте и больше не поддерживал попытки Трескова и Георга Бозелагера начать переговоры с союзниками[g].
Большинство солдат группы армий «Центр» восприняли покушение на Гитлера как измену, из-за крайне критической ситуации на фронте[100].
Людские потери Красной армии достаточно точно известны. Они составили 178 507 погибшими, пропавшими без вести и пленными, а также 587 308 ранеными и больными[5]:296. Это высокие даже по меркам Второй мировой войны потери, в абсолютных цифрах значительно превосходящие жертвы не только в успешных, но даже во многих неудачно завершившихся операциях. Так, для сравнения, Берлинская операция стоила РККА 78 тысяч безвозвратных потерь[5]:307, поражение под Харьковом ранней весной 1943 года — чуть более 45 тысяч безвозвратно[5]:284. Такие потери связаны с длительностью и размахом операции, ведшейся на сложной местности против искусного и энергичного противника, занимавшего хорошо подготовленные оборонительные рубежи[уточнить].
Вопрос о людских потерях вермахта является дискуссионным. Наиболее распространенными среди западных ученых являются следующие данные: 26 397 погибших, 109 776 раненых, 262 929 пропавших без вести и попавших в плен, а всего — 399 102 человек. Эти цифры взяты из десятидневных отчетов о потерях, предоставлявшихся немецкими армиями[88]. Чрезвычайно малое количество убитых связано с тем, что многие погибшие были учтены как пропавшие без вести, иногда пропавшим без вести объявлялся личный состав дивизии целиком[61].
Однако эти числа подвергаются критике. В частности, американский историк Восточного фронтаД. Гланц обратил внимание на тот факт, что разница между численным составом группы армий «Центр» до и после операции составляет значительно большую цифру. Д. Гланц подчеркнул, что данные десятидневных отчётов — minimum minimorum, то есть представляют собой минимальную оценку[75]. Российский исследователь А. В. Исаев в выступлении на радио «Эхо Москвы» оценил немецкие потери примерно в 500 тысяч человек[16]. С. Залога оценил немецкие потери в 300—350 тысяч человек до капитуляции 4-й армии включительно[40].
Необходимо также обратить внимание на то, что во всех случаях подсчитываются потери группы армий «Центр», без учёта жертв групп армий «Север» и «Северная Украина»[88].
По официальным советским данным, опубликованным Совинформбюро, потери немецких войск с 23 июня по 23 июля 1944 оценивались в 381 000 убитыми, 158 480 пленными, 2735 танков и самоходок, 631 самолёт и 57 152 автомашины[101]. Вполне вероятно, что эти данные, как обычно бывает с заявками на потери противника, значительно завышены. В любом случае, точка в вопросе о людских потерях вермахта в «Багратионе» ещё не поставлена.
Для того, чтобы продемонстрировать другим странам значимость успеха, 57 600 немецких военнопленных, захваченных под Минском, были проведены по Москве маршем — около трёх часов колонна военнопленных шла по улицам Москвы, а после марша улицы были вымыты и очищены[102].
Наглядно демонстрируют масштабы катастрофы, постигшей группу армий «Центр», потери командного состава:
Настоящий список приведён по Кареллу[103], является неполным и не затрагивает потери, понесённые на втором этапе операции. Так, в нём отсутствует генерал-лейтенант Ф. Франек[англ.], командир 73-й пехотной дивизии, попавший в плен в последних числах июля у Варшавы[104], комендант Могилёва генерал-майор Эрмансдорф и другие. Однако он демонстрирует масштаб потрясения, испытанного вермахтом, и потерь высших офицеров группы армий «Центр».
Памятная монета Банка БелоруссииПочтовая марка Белоруссии 2014 года посвящённая 70-летию освобождения Белоруссии и России от немецко-фашистских захватчиковПочтовая марка Белоруссии 2019 года посвящённая 75-летию операции «Багратион»
Почтовая марка СССР, 1969 год. 25 лет освобождению Белоруссии от фашистской оккупации14 апреля 2010 года Национальным банком Республики Беларусь выпущена и введена в обращение серия монет «Операция „Багратион“»[105][106].
↑четыре фронта, включая левое крыло 1-го Белорусского фронта, которое нанесло удар по 2-й немецкой армии 18 июля во второй фазе операции
↑четыре армии подчиненные группе армий «Центр», включая 2-ю армию, которая участвовала в боях с 18 июля во второй фазе операции
↑Другие источники приводят еще меньшие цифры. В книге Plato Geschichte der 5. Panzer-Division., стр. 338, говорится, что значительная часть 6-го воздушного флота, включая все разведывательные самолеты, была переброшена во Францию; на Восточном фронте осталось 40 истребителей.
↑Продвижение советских танковых сил на запад сдерживали мобильные группы тяжелых танков силой до взвода. «Тигры», размещенные в засадах, наносили критические потери наступающим советским танкам всех типов (см. также Кариус, Отто и Кершер, Альберт).
↑Начальник штаба 2-й армии генерал-майор Хеннинг фон Тресков был фактическим руководителем сопротивления среди офицеров группы армий «Центр»
↑Узнав о провале покушения на Гитлера, Хеннинг фон Тресков покончил с собой на фронте под Брестом.
↑ 12Белорусская операция в цифрах // Военно-исторический журнал. — 1964. — № 6. — С. 77.
↑История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945, том 4. — Воениздат, 1962. — С. 160.
↑Karl-Heinz Frieser et al. Germany and the Second World War. Vol. VIII The Eastern Front 1943–1944: The War in the East and on the Neighbouring Fronts (англ.) / под. ред. Karl-Heinz Frieser. — Oxford: Clarendon Press, 2017. — P. 528—529. — ISBN 978–0–19–872346–2.
↑Коллектив авторов под общ. ред. Кривошеева Г.Ф. Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование. — Воениздат, 1993. — С. 371.
↑Орлов А. С. «Высшие русские командиры за последний год провели ряд больших операций». В ходе освобождения Белоруссии летом 1944 года на практике осуществились советские довоенные разработки форм и способов ведения наступательных операций. // Военно-исторический журнал. — 2004. — № 7. — С.11.
↑Михаил Поликарпов.Операция «Багратион» (неопр.). НВО (23 июля 2004). Дата обращения: 20 ноября 2010. Архивировано 5 ноября 2019 года.
↑Karl-Heinz Frieser et al. Germany and the Second World War. Vol. VIII The Eastern Front 1943–1944: The War in the East and on the Neighbouring Fronts (англ.) / под. ред. Karl-Heinz Frieser. — Oxford: Clarendon Press, 2017. — P. 590. — ISBN 978–0–19–872346–2.
↑ (нем.) Frieser: Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8, S. 532.
↑Типпельскирх К. [militera.lib.ru/h/tippelskirch/10.html История Второй мировой войны. С. 590.] Источник (неопр.). Дата обращения: 2 мая 2010. Архивировано 18 июня 2008 года.
↑Karl-Heinz Frieser et al. Germany and the Second World War. Vol. VIII The Eastern Front 1943–1944: The War in the East and on the Neighbouring Fronts (англ.) / под. ред. Karl-Heinz Frieser. — Oxford: Clarendon Press, 2017. — P. 530. — ISBN 978–0–19–872346–2.
↑Karl-Heinz Frieser et al. Germany and the Second World War. Vol. VIII The Eastern Front 1943–1944: The War in the East and on the Neighbouring Fronts (англ.) / под. ред. Karl-Heinz Frieser. — Oxford: Clarendon Press, 2017. — P. 1176. — ISBN 978–0–19–872346–2.
↑W. O. Daines, et al.: Geschichte der russischen Militärstrategie. S. 340.
↑Frieser: Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8, S. 533.
↑ 12345678910111213141516171819202122232425262728Коллектив авторов. Советские Военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. — М., Воениздат, 1968. Глава 13 "В небе Белоруссии.
↑Groehler: Geschichte des Luftkriegs 1910 bis 1980. S. 435.
↑Александр Василевский. Дело всей жизни. — М.: Политиздат, 1983.
↑Макаров И. П. Операция «Багратион». Опыт деятельности органов стратегического руководства при подготовке и в ходе Белорусской стратегической наступательной операции летом 1944 года. // Военно-исторический журнал. — 2004. — № 6. — С.2-10.
↑Георгий Жуков. Воспоминания и размышления. В 3-х т. Т. 3. М.: Агентство печати Новости, 1986
↑ 123456Баграмян И.X. Так шли мы к победе. — М.: Воениздат, 1977.
↑Кирьян М. Воспоминания полководца // Военно-исторический журнал. 1969. № 10. С. 90.
↑Михалев С. Н. Военная стратегия: Подготовка и ведение войн Нового и Новейшего времени. М., 2003. С. 485.
↑Ворсин В. Ф., Жуматий В. И. Организация тылового обеспечения войск в Белорусской стратегической наступательной авиации (с 23 июня по 29 августа 1944 г.) // Военно-исторический журнал. — 2020. — № 3. — С.22.
↑ 1234Алекс Бухнер. 1944. Крах на Восточном фронте. — М.: ЭКСМО, 2006.
↑ 12А. В. Исаев. Два дня в истории. К 65-летию операции «Багратион».
↑Verbrechen der Wehrmacht — Dimensionen des Vernichtungskrieges (Katalog der Wehrmachtausstellung), S. 398.
↑ 1234Курт Типпельскирх, «История Второй мировой войны». СПб.: Полигон; М.: АСТ,1999.
↑Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июля 1944): Краткие сведения об организационной структуре партизанских соединений, бригад (полков), отрядов (батальонов) и их личном составе. — Мн.: Беларусь, 1983.
↑Миддельдорф Эйке. Русская кампания: тактика и вооружение. — СПб.: Полигон; М.: ACT, 2000.
↑ 12345678910Steven Zaloga. Bagration 1944: The destruction of Army group Center. Osprey, 1996.
↑Пауль Карелл. Канны на Березине. — М.: Политиздат, 1988.
↑Итоги второй мировой войны. Сборник статей. Пер. с нем. М., 1957, с. 407.
↑ 12345Вернер Хаупт. Сражения группы армий «Центр». — М.: Яуза, ЭКСМО, 2006.
↑ 12Rolf Hinze: Der Zusammenbruch der Heeresgruppe Mitte im Osten 1944, Motorbuch Verlag
↑ 123Сборник материалов по изучению опыта войны № 15. Управление по использованию опыта войны Генерального штаба РККА. — М.: Воениздат, 1945.
↑Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. том 2, гл. 19.
↑ 1234Рокоссовский К. К. Солдатский долг. (5 е изд.): Воениздат; Москва; 1988
↑ 12Батов П. И. В походах и боях. — М. : Воениздат, 1974. — С. 396—400.
↑ 1234Алекс Бухнер. 1944. Крах на Восточном фронте. — М.: ЭКСМО, 2006.
↑Александр Василевский. Дело всей жизни. — М.: Политиздат, 1983.
↑ 123Великая Отечественная война 1941—1945 годов. М., Воениздат, 2011, т. 1.
↑Сборник материалов по составу, группировке и перегруппировке сухопутных: войск фашистской Германии и войск бывших её сателлитов на советско-германском фронте за период 1941—1945 гг
↑ 1234Баграмян И. X. Так шли мы к победе. — М.: Воениздат, 1977.
↑Frieser: Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8, S. 587.
↑ 123Ганс Фриснер. Проигранные сражения. — М.: Воениздат, 1966.
↑Боевой состав Советской Армии. М.: Воениздат, 1988
↑ 12История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945 гг. Том 4. Изгнание врага из пределов Советского Союза и начало освобождения народов Европы от фашистского ига (1944 год) — М.: Воениздат, 1962
↑ 12Рокоссовский К. К. Солдатский долг. (5-е изд.) — М.: Воениздат, 1988.
↑ 1234Гланц Д. Битва титанов. Как Красная армия остановила Гитлера. М., АСТ: Астрель, 2007
↑Лосик О. А. Опыт организации и ведения крупных танковых сражений в годы Великой Отечественной войны. // Военно-исторический журнал. — 1984. — № 9. — С.12-21.
↑(В связи с этим, К. К. Рокоссовский писал в своих воспоминаниях, что повстанцы «могли бы постараться захватить мосты через Вислу и овладеть Прагой, нанеся удар противнику с тыла. Тем самым они помогли бы войскам 2-й танковой армии и, кто знает, как бы разыгрались тогда события. Но это не входило в расчеты… лондонского польского правительства» (цит по: Польша в XX веке: Очерки политической истории. С. 403)
↑Типпельскирх К. История Второй мировой войны c. 341—342
↑Karl-Heinz Frieser et al. Germany and the Second World War VIII The Eastern Front 1943–1944: The War in the East and on the Neighbouring Fronts. — Oxford University Press, 2017. — С. 591.
↑Paul Adair. Hitler’s Greatest Defeat: The Collapse Of The Army Group Centre, June 1944 (The World of War)
Освобождение Беларуси, 1943—1944 / В. В. Абатуров, А. М. Литвин, Н. Ф. Азясский и др. — Минск: Беларуская навука, 2014. — 943 с. — ISBN 978-985-08-1714-3.
Беларусь: памятное лето 1944 года. Материалы Международной научно-практической конференции посвященной 70-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. — Минск: Беларуская навука, 2015. — 568 с.
Операция «Багратион»: материалы международной научной конференции [«Белорусская стратегическая наступательная операция (операция „Багратион“)»], посвященной 75-летию освобождения Белоруссии (г. Москва, 4 июня 2019 г.) / Российское военно-историческое общество и др. — Москва: Яуза-каталог, 2019. — 254 с. — (Военно-исторические книги издательства «Яуза»). — ISBN 978-5-00-155145-4.
Синицын М. В. Операция «Багратион». Оба удара главные… — М., 2019.
Яшин С. В. Деятельность органов военных сообщений в стратегической наступательной операции «Багратион». // Военно-исторический журнал. — 2009. — № 7. — С.52-55.
Некоторые внешние ссылки в этой статье ведут на сайты, занесённые в спам-лист
Эти сайты могут нарушать авторские права, быть признаны неавторитетными источниками или по другим причинам быть запрещены в Википедии. Редакторам следует заменить такие ссылки ссылками на соответствующие правилам сайты или библиографическими ссылками на печатные источники либо удалить их (возможно, вместе с подтверждаемым ими содержимым).
.jpg)
Медиафайлы на Викискладе
.svg){kind=small}
.svg){kind=small}
.svg){kind=small}
.svg){kind=small}
.svg){kind=small}
,_passing_by_propaganda_poster_celebrating_the_reconquest_of_the_city_and_urging_the_liberation_of_the_Baltic_from_Nazi_German_occupation._July_4,_1944.jpg)
.jpg)
_av.png)
.jpg)
